Роман Масленников
Самый умный или Новые борцы невидимого фронта
Основано на реальных событиях, если Вы с автором подразумеваете под реальностью одно и то же.
Часть 1
Пионерская правда
Сновидения нужны для того, чтобы сохранять сон.
Живой мертвец
Геннадий Петрович проснулся в своем любимом драпированном полосатом кресле. Мягкое, просиженное, черное в бордовую полоску, на твердых, но уже покусанных домашними питомцами ножках, оно исправно служило свою службу уже больше десяти лет.
Когда молодой Гена еще начинал стажироваться в пресс – службе администрации района, то самое кресло было куплено с первой премии, заслуженной в ходе блестяще проведенной пресс – конференции. Тогда он еще пролил на кресло дорогой пятизвездный коньяк «Арарат», и неровные темные пятна давали приятные отблески воспоминаний бурной юности.
Геннадий Петрович был пиарщиком с младых ногтей – точнее, со школы, когда отстаивал коллективные интересы не менять вторую смену на первую. Два интервью в местной газете, и вторая смена для первого «Б» класса школы № 34 были отменены раз и навсегда. Геннадий, сам того не ведая, способствовал скорейшей сдаче в эксплуатацию соседнего ремонтирующегося учебного заведения ведущим СМУ провинциального города. «Михалыч, заканчивай там свой «ремонт», уже все насосались нормально. Школу на следующей неделе сдать нужно – чтобы вторую смену не вводить. Газеты читаешь?» – отчитывал глава района своего боевого товарища, трудившегося с ним в тесной спайке на ниве строительства.
Маленький Гена и не знал, что повлиял своим «пиаром» (в его время и слов таких никто не знал) на процесс «градостроительства» в родном районе. Газеты и непродажные журналисты (тогда никто и не знал, как можно купить советского корреспондента) исправно сослужили свою службу обществу. И хорошо, что тот Михалыч не стал копать глубже и узнавать заказчика, точнее, инициатора статей. Кто знает, может, и отбили бы в прямом смысле желание работать с газетчиками маленькому Геньке.
Желание работать – жить мифотворчеством – Геннадию Петровичу с каждым годом становилось все меньше и меньше. Хотелось труда руками: картошку посадить, забор поставить, плитку в ванной положить – да не успевалось. И как десять лет назад, он взял коньяку, правда, уже на несколько порядков дороже, чем тогда, в первый раз; нагрел красивый фирменный мартелевский бокал на конфорке, щелкнул гильотиной по кубинской сигаре, прикурил от камина, глотнул, затянулся, выпустил дым и – забылся.
Приснилось детство. Вот Генька – «казак» бежит от «разбойников» из соседнего двора, при этом честно успевая рисовать мелом обнаружительные стрелочки. Замечтался, зарисовался, подумал, куда бежать – через забор в школьный сад лезть или на жестяную крышу овощного хранилища продуктового магазина спрятаться, – вдруг сзади: «Руки вверх!» – «Попался» – «Стой, стрелять буду!» – «Да стою я, стою». Ба – бах!
Вместо мячиков для пинг – понга в ружье его враг зарядил грецкие орехи. Больно щелкнуло между лопаток.
Геннадий проснулся. Почесал спину. Повернулся, чтобы задвинуть кресло к стене между книжным шкафом и журнальным столиком. «Что за черт?» Какие – то нитки из спинки кресла торчат, рисунок попорчен. Пригляделся – дырка. Дырка от пули. Он знал, как выглядят простреленные кресла – все – таки практика в управлении по связям с общественностью МВД прошла не зря, не для печати в желтой выцветшей бумажке: и на следственные эксперименты поездил, и на стрельбища, и на полноценные сборы… Да, это была пуля. И она прошла навылет – в дорогих моющихся обоях тоже была воронка, пули пока видно не было.
«Но, в кого же это стреляли?» – начал было соображать Геннадий Петрович и понял, точнее – вспомнил – стреляли в него. И – попали. И – убили. Он был убит 28 июля 2010 года в 23.50 по московскому времени – это он точно помнил. Пуля прошла навылет, пробила легкое, кресло и обои. Геннадий даже и не вставал, он сидя умер от досады: «Ну вот, не успею дать завтра пресс – конференцию, дела не передал». Об убийце, ствол которого уже был выброшен через открытую форточку, он даже и думать не стал. Равно как и о заказчике. Все было просто, понятно и логично. Для него самого, по крайней мере.
Стреляли в него, он убит, умер, можно сказать, в своей постели – спал в кресле от усталости Геннадий минимум четыре раза в неделю и иногда по праздникам. «Но почему же я сейчас жив? Неужели, удалось изменить реальность и повернуть время вспять? Разберемся – делать нечего».
Летние оказии