Изначально Свет одарил Нестора полезным, но не слишком сильным атрибутом — его тело стало крепче, он мог неутомимо шагать целые сутки, почти не нуждаясь в пище, потребляя меньше воды. Но теперь Иванов увидел суть болезней и прежде всего, к своему горю, на примере учителя.
— Многие болезни проистекают от невидимых глазу тварей, — объяснял он мне и Императору. — Я их, конечно, глазами не зрю, но чувствую, и они все разные. Какие-то безобидные, какие-то даже полезные, но много их таких, которые в могилу сведут самого здорового человека. А есть еще и такие, каких и живыми назвать не могу, но злые они сильно, и никакие лекарства их не берут.
— А тех, что живые, лекарства, значит, берут? — поинтересовался Павел Петрович.
— Не всех, и не всегда понятно, какое средство нужно. Например срамной сифилис можно ртутью вылечить…
— Это еще издавна известно, — отмахнулась я.
— Все так, сударыня, — поклонился Нестор, — но ртуть убьет больного быстрее болезни. Это я как…
— Пример?
— Да, как пример сказал. Я дальше после смерти Абдумажита по Индии пошел, насмотрелся на ту их жизнь.
Конечно, история беглого крестьянина казалась невероятной. Что большинство из нас знает о далеком крае, пораженного британской заразой? Слоны там есть, драгоценные камни и специи. А он не только добрался до загадочной страны, но и обошел ее своими двумя ногами, принял Свет и вернулся. Кстати, интересно — почему? Тяга к путешествием кончилась?
— И какова там жизнь? — Император весь подобрался.
Индия его интересовала крепко уже много лет.
— Сложная, государь. Живут они в райской земле, но от жары и влаги те самые твари чувствуют себя преотлично, потому болезни косят индийцев тысячами. Страна богатая, палка, в землю воткнутая, зацветет, но народ живет в такой бедности, что даже та, от которой я бежал, покажется богатством. От нищеты и болеют сильнее, потому как ухода никакого. Я, как Мани завещал, лечил по мере сил своих. Я, когда лекарствую, такая благодать на меня нисходит, что Свет так и льется, без вина пьянит.
То есть Нестор нашел свой крючочек в целительстве. Вот уж впору памятник при жизни как подвижнику ставить!
Императора больше интересовали не эти подробности, а сведения, которые лучше бы добывать настоящему шпиону, а не вчерашнему крепостному, но и от Иванова узнал много полезного.
Как таковой единой Индии не существует, что для правителя, конечно, тайной не было. Нестор подтвердил его догадки, что разные «раджи» непрестанно воюют друг друга за богатства и землю, подогревается эта вражда и различиями в вере: магометяне режут индуистов, верящих в шестируких богов, те ненавидят буддистов, все вместе пытаются извести под корень неких сикхов, создавших свою империю в Пенджабе, где бы такая страна ни находилась. Но над всей этой внутренней возней стоят британцы, где силой оружия, где звоном монет откусывающие для своей Ост-Индской Компании земли и взращивающие взаимную ненависть у народов и их правителей.
— Английские посланники доходят до Афганистана, там они стравили друг с другом сыновей Тимур-шаха. Махмуд-шах сверг своего брата Земана, выколол ему глаза, но и его самого заточили в темницу. Он сбежал, снова сел на трон, только теперь от его Дурранийского царства остались одни ошметки, сидит в своем Гератском ханстве и носа не кажет.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Нестора Император. — С тобой такие вещи правители обсуждают?