Резко развернувшись, она встала к нему лицом.
— Я еду за своими вещами в гостиницу и переночую у Ивонн.
Губы Макса дрогнули, как будто он собирался улыбнуться, но он не улыбнулся.
— А после сегодняшнего вечера?
— С какой стати я буду открывать свои стратегические планы врагу?
Она принужденно улыбнулась, и это усилие прибавило ей решимости. Макс встретил ее взгляд.
— Как я понимаю, ты не видишь путей к компромиссу. Ты не хочешь…
— Принять условие, что твоей семье будет позволено остаться в Белль-Роуз?
— Это наш дом в течение девятнадцати лет. Для Меллори это вообще единственный дом, другого она не знает. Неужели ты действительно хочешь вышвырнуть свою сестру из Белль-Роуз?
— Меллори — моя единокровная сестра, она родная мне только по крови, это для тебя она сестра во всех смыслах, не для меня. Я ей ничего не должна. Черт возьми, да я ее даже не знаю!
— И кто в этом виноват? — Макс встал с края стола. — Если бы ты потрудилась когда-нибудь приехать домой, у тебя была бы возможность с ней познакомиться. Но знаешь, еще не поздно это сделать. Возможно, от тебя потребуются некоторые усилия, но Меллори неплохая девчонка. Только немного избалованная, как все вы. Возможно, ты обнаружишь, что у вас довольно много общего.
— Сомневаюсь. Ее мать — Клифтон. А моя была Десмонд.
Джоли бросила эту колкую реплику не задумываясь и уже через мгновение пожалела, что не сдержалась: Меллори не виновата в том, кем была ее мать.
На щеке Макса напрягся мускул, на шее вздулась вена.
— Тебя не было в Саммервиле двадцать лет, но как только ты вернулась, сразу стала прежней, типичной представительницей своей породы. Одной из заносчивых, высокомерных Десмондов, которые считают себя лучше всех, — прорычал он. — Ты хоть понимаешь, что тетя Кларис — единственный человек в Округе Десмонд, который действительно носит имя Десмонд? Ваша чистая порода быстро вымирает и уступает место более сильным, выносливым дворнягам.
— Тем более жаль, — с презрением процедила, почти выплюнула Джоли.
Макс двинулся к ней, не сводя глаз с ее лица. Инстинкт приказывал Джоли бежать, но упрямство заставило стоять на месте. Если он думает, что она его боится… Может быть, она и в самом деле боится, но никогда ему этого не покажет — не доставит ему такого удовольствия. Сердце Джоли забилось так громко, что зашумело в ушах.
Макс остановился, когда между ними осталось всего несколько дюймов.
— Не играй со мной, мисс Джоли, а то как бы дело не кончилось тем, что ты будешь валяться на спине и умолять о милосердии.
Джоли бросило в жар, словно у нее внутри разгорелся костер, мышцы напряглись, нервы натянулись. Умеет Макс запугать! Было время, много лет назад, когда от такой реплики она бы обратилась в бегство, но то была другая Джоли, теперь ее не так легко запугать и она не убегает в страхе.
Джоли постучала указательным пальцем по груди Макса:
— Я бы на твоем месте не зарекалась, еще не известно, кто будет умолять о милосердии.
Она убрала палец, но неожиданно Макс схватил ее запястье. Первым инстинктивным порывом Джоли было попытаться освободиться, однако она сдержалась. Вместо этого она склонила голову набок и придвинулась к Максу еще ближе, так что ее губы едва не коснулись его подбородка. Все ее женские инстинкты остро реагировали на мужественность Макса. Они стояли в кабинете ее отца, их тела почти соприкасались, взгляды скрестились, как клинки в смертельной схватке, и ни один из них не собирался отступать ни на дюйм. Как два несгибаемых воина, бросающих друг другу вызов, каждый полон решимости победить, они упрямо ждали, когда противник уступит. Джоли подумала, что если Макс в ближайшие секунды не отведет взгляд, она закричит. Воздух между ними едва не звенел от напряжения. А внутреннее напряжение Джоли достигло такого накала, что, казалось, от малейшей провокации она взорвется, разлетится на миллионы мелких осколков.
Неожиданное движение Макса спугнуло ее: он схватил ее сзади за шею. Джоли содрогнулась, словно се никогда раньше не касался ни один мужчина, губы ее приоткрылись в тихом вздохе.
Джоли не знала, кто шевельнулся первым, да и по большому счету это не имело значения. Макс отпустил ее, и они отпрянули друг от друга, каждый держался так, словно совершил какое-то ужасное преступление. Возможно, так оно и было. На какую-то долю секунды Макс Деверо был очень близок к тому, чтобы поцеловать Джоли. А она, помоги ей небо, ответила бы на его поцелуй.
Джоли отвернулась от Макса и вышла из кабинета, ей приходилось делать над собой усилие, чтобы не выбежать, а выйти спокойно. «И не смей на него оглядываться!»
Макс не понимал, что же произошло между ними, но, что бы это ни было, оно ему не понравилось. Джоли вот уже минут пять как ушла, а он все еще чувствовал себя так, словно его оглушили, ударили прямо между глаз. Не хватало еще, чтобы он счел привлекательной не кого-нибудь, а Джоли Ройял! Да что там, привлекательной — соблазнительной! Или даже обольстительной. Макс ругал себя: о чем он только думал, когда стал к ней прикасаться? Да если бы он решил спрыгнуть с утеса в сто футов высотой, и то это было бы не намного опаснее.
Ему захотелось ее поцеловать! Когда он схватил ее за шею, в нем проснулись примитивные мужские инстинкты, самые примитивные — ему захотелось тут же взять ее. В то же мгновение, когда он к ней прикоснулся, он понял, что совершил гигантскую ошибку. Он понял это по ее глазам, в которых прочел страсть и покорность. Если бы он ее поцеловал, она бы ответила на его поцелуй.
В дверях кабинета возник Гарленд Уэллс:
— Почему ты все еще здесь? Сэнди только что подъехала, ты бы вышел, поздоровался с ней, пока мы не уехали.
— Конечно.
Макс почесал подбородок. Когда он вышел в холл, Сэнди как раз входила в парадную дверь. Она улыбнулась ему и по-дружески обняла.
— Мне очень жаль, что я не смогла прийти на прием, — сказала Сэнди. — Меня вызвали к пациенту с прободением аппендикса, сложный был случай, был риск, что пациент умрет. — Она выпустила Макса из объятий и пожала ему руку, потом перевела взгляд на брата и снова на Макса. — Ну, как все прошло?
— Луис сделал то, что считал правильным, — сказал Макс. — Он позаботился обо всех. Но в результате привязал мою семью к Джоли до конца наших дней.
— Вот как? — Сэнди посмотрела на брата. — Где Джоли?
— Ивонн повезла ее в город забрать машину и вещи, — ответил Гар.
— А потом она вернется и остановится в Белль-Роуз?
— Она переночует в доме Ивонн, — пояснил Макс. — А что она будет делать завтра, мы можем только гадать.
Сэнди спросила:
— А ты мне не расскажешь, как именно Луис привязал твою семью к Джоли и…
— Он завещал ей Белль-Роуз.
Макс сжал кулаки, жалея, что не может что-нибудь раздавить и таким образом хотя бы отчасти сбросить напряжение.
— О Боже! — ахнула Сэнди. — Это означает, что вам всем придется переехать?
Макс замотал головой:
— О нет, все не так просто. Луис завещал Джоли Белль-Роуз, но с оговоркой, что маме, Меллори и мне будет позволено остаться здесь жить. А все свое имущество он разделил поровну между Меллори, Джоли и мной.
По лестнице сбежала Меллори. Сбежала — и резко остановилась, увидев брата.
— Это что такое? Очередной юридический бэмс? Надеюсь, вы все придумываете способ сделать так, чтобы нога Джоли больше никогда не ступала в наш дом.
Макс осмотрел младшую сестру с головы до ног. Она сменила зеленый костюм на джинсовые шорты и желтую футболку с выложенным стразами логотипом GRITS — «Девушки, выросшие на Юге».
— Я думал, ты уже в постели, — сказал Макс.
— Я не могла заснуть, — сказала Меллори. — И можешь не спрашивать, да, я дала маме снотворное и посидела с ней, пока она не уснула.
— Меллори, привет! — Сэнди помахала рукой. Меллори помахала в ответ:
— Привет.
Когда Меллори проходила мимо Макса, он заметил в ее руке ключи от машины.