– Я позвонил вам на всякий случай, мой дорогой Сан-Антонио, хотя прекрасно знаю, что вы в отпуске. С одним моим другом, известным издателем месье Пти-Литтре, произошло нечто крайне необычное. Представьте себе, что во время вечера, который он организовал в своем особняке в Нейи, две трети гостей почувствовали себя плохо.
– Может, лангусты попались несвежие? – предполагаю я с горечью, вполне понятной любому, кто не является полным идиотом.
Лысого мое замечание не веселит.
– Это гораздо серьезнее, чем пищевое отравление, мой милый. Пти-Литтре один из немногих присутствующих, кто не почувствовал эти симптомы. Перепугавшись, он позвонил мне. Он крайне расстроен.
– Ему повезло, что это не желудочное расстройство, – не удерживаюсь я, чтобы не сиронизировать снова. Старик продолжает излагать:
– Как вы понимаете, он не захотел заявлять в полицию... Его гости принадлежат к парижскому высшему обществу и...
Ну разумеется, разве же могут заниматься этими персонами жалкие легавые из районного комиссариата.
– Я прошу вас в плане чисто дружеской услуги съездить туда посмотреть, в чем дело.
Это ж надо! Ну спасибо за подарочек! Вас бы так! Я проклинаю Старика, его нахальных друзей и мою идиотскую привычку снимать трубку телефона, если он звонит посреди ночи
– Я съезжу, господин директор.
Он дает мне адрес Пти-Литтре.
– Как только узнаете что-нибудь новое, звоните мне!
– Ясно.
Я кладу трубку на рычаг и поворачиваюсь к Ирэн.
– Вы уходите? – бормочет она, сникнув от разочарования.
– Да, нужно срочно заключить важную сделку.
– В такое время!
– Один наш крупный клиент вылетает утром в Рио и до отлета хочет сделать заказ на сто двадцать миллиардов долларов. Так что я бегу к нему с нашим каталогом.
Ирэн кивает. Она понимает.
– А что вы продаете?
– Аппараты для производства ветра, – объясняю я. – Вы пока ложитесь баиньки, а я скоро вернусь.
Я надеваю синюю шляпу вместо помявшейся во время путешествия кепки и бегу выводить из гаража мою «МГ».
Двадцать минут спустя с приезжаю к Пти-Литтре.
Издатель живет в домике, сильно смахивающем на Версальский дворец. В общем, это не то жилище, где будешь делать пи-пи на лестничной площадке! В нем три этажа, внутренний двор обсажен полувековыми деревьями, крыльцо чуть пошире, чем сцена дворца Шайо, а в сравнении с кованой железной решеткой его ворот Ворота Станислава в Нанси кажутся плетеной корзинкой для бутылок.
Моего приезда ждут с нетерпением, которое мне льстит. Едва я открываю дверцу моей тачки, как к ней подскакивает лакей в белой куртке и с черной «бабочкой».
– Господин комиссар Сан-Антонио? – спрашивает он
– Совершенно верно, – отвечаю я, чтобы показать, что умею не сморкаться в занавески, когда нахожусь в светском обществе.
– Месье ждет вас в холле.
Я поднимаюсь но ступенькам из каррарского мрамора и вхожу в холл гигантских размеров.
Месье Пти-Литтре я нахожу сидящим в кресле эпохи Луи Тринадцатого. Его лицо мне знакомо, потому что он действительно очень известный человек...
В нем всего около метра тридцати пяти росту, верхушка черепа лысая, что также не делает его выше. Ему лет пятьдесят, на носу толстые очки; у него голубые глаза навыкате и тонкий голос евнуха, рассказывающего анекдоты о сексе.
Он выскакивает из кресла, как зубная паста из тюбика, когда на него наступишь ногой, и бросается ко мне.
– Леон Пти-Литтре, – представляется он, протягивая мне обе руки, перчатки для которых, судя по их размеру, покупает в женском отделе.
Я смотрю на маленького человечка, которого в его кругу прозвали карлик Леон.
– Комиссар Сан-Антонио, – отвечаю.
Я пожимаю его пальчики и жду объяснений.
– Это невероятно! – говорит он. – Совершенно невероятно! Прошу вас следовать за мной.
Мне это делать легко, потому что его шажки не превышают двадцати пяти сантиметров.
Пти-Литтре приводит меня в большой салон. Там меня ждет ошеломляющее зрелище. Человек двадцать в вечерних туалетах лежат на диванах и на полу. Они слабо шевелятся, тихо вскрикивая или посмеиваясь. Кажется, они не страдают, но все без сознания... Дамы, изнемогая, стонут. Их вечерние платья задрались до подбородка.
– Просто немыслимо, да? – говорит мне издатель. Я должен признаться, что впервые вижу подобное. Пять или шесть гостей избежали бойни. Они с озабоченными минами стоят в центре огромной комнаты и тихо переговариваются.
– Надо вызвать врача, – говорю.
– Я уже позвонил профессору Бальдетру. Он приедет с минуты на минуту.
Я наклоняюсь к типу, валяющемуся под столом, раскинув крестом руки. Он единственный в белом смокинге.
– Это дворецкий, – предупреждает меня Пти-Литтре.
Я ощупываю грудь лежащего. Сердце бьется равномерно, хотя и несколько учащенно. Веки у него дрожат и иногда приподнимаются, открывая безжизненные белые глаза.