Пальцы молниеносно вяжут тончайшие хирургические узлы...
Сколько раз Волков проделывал все это сам. И не задумывался о своих руках. И лишь сейчас, оставшись с одной рукой, понял, что это значит.
Ну что ж, пора начинать! Только бы не упасть в обморок. Перед самой операцией придется съесть тот последний кусочек сухаря, что берег для Жаворонкова. Придется его съесть. И надо будет выпить кружку чая погорячей. Сейчас он подаст команду и всех поднимет. Волков прикрыл глаза и опять словно увидел этот старый газетный лист со статьей о молодом враче-практиканте Федоре Волкове, сделавшем самому себе операцию аппендицита, руками медицинской сестры. Газета подробно сообщала о редкой находчивости и смелости врача. Установив зеркало, он приказывал медсестре, что надо делать. Ну, только бы не подвел старик Корсаков!
— Товарищ Корсаков! Проснитесь!
— Уже проснулся. — Корсаков всегда спал чутко. Нервный, поверхностный сон.
— Поднимитесь, пожалуйста. У нас с вами трудное дело.
Но им будет все же легче, чем отцу. У них три руки и не надо зеркала.
— Какое дело, Борис Федорович? — Корсаков встал с топчана.
— Поднимайте всех! Нужна вода, много кипятка, нужно натаскать шашек, наделать еще коптилок и зажечь их. Будите, всех будите!
— Вы хотите... оперировать? Я вас так понял?
— Операцию будем делать вдвоем. Вы и я.
Ничего не сказав, Корсаков пошел к печке, стал поправлять дрова.
— Мы с вами медики, — твердо сказал Волков. — Вы же работали там, наверху, во время бомбежки! Так в чем дело? Вы не верите в успех?
— Я не знаю... имеем ли мы право, Борис Федорович? А честно сказать, боюсь...
— Почему? Это же не полостная операция? Какой из меня помощник?
— Вы же были фельдшером!
— Сто лет назад!
— Все вспомните. Покажите ваши руки.
— Дрожат у меня руки, Борис Федорович.
— У меня тоже... дрожит. Придется справиться с этим! Будите людей. Надо залить маслом все коптилки. Жаворонкова перенести поближе к свету. Вставайте все. Начинаем! — Волков подошел к сундуку. — Я нарисую чертеж — план операции. И всю ответственность я беру на себя!
Все было сделано быстро. Быстро натаскали воды и поставили ведра на времянку. Быстро обмели грязь со стен и натянули по указанию Волкова наподобие тента одеяло под потолком, чтобы ничего не сыпалось сверху в случае бомбежки. Зажгли все коптилки, добавили новых и доверху залили машинным маслом.
Доктор Волков и Корсаков, в нижних рубашках, с руками, залитыми йодом, склонились над Жаворонковым. Инструменты, шовный материал — все было расположено под рукой.
— Багров! Вымойте руки и залейте йодом, как мы! — приказал Волков. — Если что, будьте наготове. И не спорьте! Живо!
— Я не спорю. Но что мне делать, я ж не умею... — виновато забасил Багров.
— Что прикажу! Начали, товарищ Корсаков. Шприц. Анестезия. Колите сюда, сюда и сюда. Та-ак, э, да у вас настоящий навык...
Когда все кончилось и Жаворонкова аккуратно подняли и перенесли на его лежанку возле печки, Волков поглядел на ходики и не поверил своим глазам. Был уже вечер. Такая операция длится самое большее час, они же провозились — три. Как стерпел Жаворонков под местной анестезией? Всего раз застонал он в тот момент, когда Корсаков не мог взять пинцетом осколок и, задрожав, чуть не упал. Багров тут же по приказанию Волкова поднес Корсакову пузырек с нашатырем к носу, а сам Волков быстро взял другой пинцет и извлек продолговатый кровяной кусочек стали из раны. В этот момент всего один раз не выдержал Жаворонков, громко застонал.
Закрыв глаза, Волков пригрелся в кресле. Еще и еще раз стал припоминать всю операцию до мельчайших деталей. Все сделано правильно. Молодец старый фельдшер! Каким напряжением воли сдерживал дрожащие руки, выполнял любую команду с полуслова...
— Товарищ доктор!
Волков открыл глаза. Перед ним стоял крошечный Кирпичев и протягивал на ладони четвертинку сухаря.
— Возьмите.
— Спасибо. Но я получу утром паек. Съешьте сами.
— Берите! — Дядя Володя взял у Кирпичева сухарь и сунул доктору в руку.
Волков ничего не сказал, не стал благодарить, просто принял сухарь и начал откусывать по маленькому кусочку, чувствуя, как вкусно тает во рту чуть горьковатый душистый хлеб...
Глава VI
Я СКОРО ВЕРНУСЬ
Волков проснулся за полчаса до артналета. Первые снаряды утром всегда начинали громыхать в половине седьмого, а сейчас уже шесть.
Проснулся и сразу с удовлетворением отметил спокойное дыхание Жаворонкова. Это — победа! Прав Корсаков, здесь нужна была смелость.
«Наверное, я все же и вправду смелый человек», — немного по-мальчишески подумал Волков и даже улыбнулся в темноте. Честное слово, он заслуживает похвалы. Все его старики живы, недаром он не спускал с них глаз. Ох, как они его слушались во время операции. Летали тут в подвале по любому его приказанию, как летучие мыши, быстро, ловко, бесшумно...