Мне казалось, прошла целая вечность, между шахтой лифта и моими быстрыми шагами по раскуроченной асфальтовой дороге. Время в моей памяти стало разбиваться на осколки, и я начала ловить себя на мысли, что некоторые моменты просто вылетели из моей головы. Например, я совершенно не помню, как пересекала большую часть холла, или как спускалась последние несколько метров в шахте. Лишь яркие вспышки событий, которые я, по-моему, меняла местами и путала их очередность. Страх заставлял меня сомневаться во всем. Даже в том, что я видела собственными глазами. Я ставила под сомнение и то, куда иду – продвигаюсь ли я дальше, в глубину завода, или возвращаюсь обратно к тому месту, с чего все началось. Никакого плана у меня не было. Я просто шла наугад, не понимая, что мне делать даже теперь, когда я благополучно улизнула из-под носа у ищеек. Дальше – то что?
Из-за очередного производственного цеха показалась крыша, очень похожая на огромный ангар. Не знаю, почему, но я пошла туда так же уверенно, как и направилась в свое время к пожарной лестнице. И как только я вспомнила об этом, встала, как вкопанная.
Все укромные местечки мы знаем наизусть.
Похож ли ангар с покатой крышей на укромное местечко?
Как это выяснить? Как вообще понять, что есть укромное, а что заброшенное? В чем разница? В том, что там так и тянет спрятаться? Философствовать некогда. Мне нужно укрытие.
Короткими перебежками я добралась до огромных ворот и приоткрыла их – внутри темнее, чем я надеялась, наверное, потому, что единственными окнами служили узкие бойницы наверху, кольцом обрамляющие все здание под самым сводом потолка. Этого было достаточно, чтобы ориентиры и очертания угадывались, а на большее мне сейчас надеяться не приходиться. Судя по всему – это бывший склад, потому как здесь валялись картонные коробки, целые и сложенные вдоль стен, а иногда и посредине, пылились металлические каркасы стеллажей и деревянные и металлические поддоны. Я шагнула в темноту, сделав над собой неимоверное усилие, потому как теперь любой темный угол, любая тень, каждая непрямая линия вгоняли меня в истерику – я была пуганой вороной среди кустов. Мелкими шажками я продвигалась вглубь здания, вертела головой, шла, согнувшись в три погибели. Я кралась, как вор. И тут я услышала то, что заставило меня остановиться. Звук был приглушенный и исходил из противоположного моему угла здания. Расстояние и огромная пустота лишали его какого-то смысла, а потому я никак не могла понять, что именно слышу. Я снова начала двигаться по направлению к звуку, но на этот раз, двигалась так тихо, что не слышала сама себя. Звук становился громче, внятнее, и внезапно так же резко, как пришло осознание того, что я слышу, я его увидела его. Увидела то, что слышала.
За огромными деревянными поддонами, которые наспех составили один на другой, сидел человек. Он был похож на сугроб грязной, рваной, черной одежды, который шевелился, склоняясь на чем-то, что закрывал от меня своей спиной. Его голова, которая странным образом находилась ниже уровня плеч, и наклонялась почти к самому полу, дергалась и вертелась в разные стороны, но не поднималась выше спины. И вот именно эти движения – короткие рывки с последующим кручением головы в разные стороны, и заставили меня увидеть подсознанием быстрее, чем глазами. Но было уже поздно – человек замер, прислушиваясь, а затем резко повернулся ко мне. Я не выдержала и взвизгнула, зарывая руками рот, запихивая страх и ужас обратно в горло.
Рот его был измазан кровью и ошмётками мяса, а в руках человек держал женскую руку. Оторванную женскую руку.
Мы уставились друг на друга, и в полутьме я слышала, как он не перестает работать челюстями, пережевывая человечину, глядя на еще один кусок мяса, стоящий перед ним. И только когда он, не отрывая от меня взгляда, медленно положил оторванную руку на пол, оцепенение уступило место инстинкту выживания.
Я рванула. Понеслась к двери, расталкивая в стороны коробки и картонные кучи, огибая металлические остовы стеллажей, отчетливо слыша вторую пару ног за своей спиной. Он гнался за мной. Меня преследовал каннибал!
Вылетев на улицу, я свернула направо, и понеслась по гравийной дорожке, углубляясь на территорию склада. За моей спиной быстрый топот ног ускорился, и к нему прибавилось хриплое, рваное дыхание. Я забежала на огромную территорию, размером примерно в сотню гектаров. Металлический забор, окружавший её, напоминал дырявое решето, а в некоторых местах зияли дыры, при взгляде на которые возникали ассоциации с машиной, таранившей его на полном ходу. Я летела, не разбирая дороги, покрывая пустое поле метр за метром. Никакого плана действий, в голове было пусто, а потому я просто молотила ногами по земле, ничего не чувствуя, не понимая, слыша только собственное сердце, бешено мечущееся по грудной клетке. Сзади послышался хриплый возглас, больше похожий на звериный вопль и прозвучал он слишком близко. Паника взорвалась во мне и понесла вперед с невероятной силой. Топот ног за моей спиной стал тише, и я услышала еще один крик существа бегущего за мной, уже громче и отчаянней. Оторвалась. И тут мое внимание приковала цепь грузовиков, стоящих на приколе вдоль задней, самой дальней линии забора, и я рванула туда. Зачем? На что я рассчитывала? На ни на что. Я просто увидела что-то большое и темное и рванула туда, понимая, что долго такой темп мне не выдержать. Именно так, как строго настрого запретил делать Максим. Но сейчас плевать мне на то, что сказал этот ублюдок. Я жить хочу.
Машины были разные, начиная от иностранных полуприцепов и заканчивая старыми добрыми «Газелями». Они и были ближе, а потому, как только я добралась до длинной шеренги автомобилей, подбежала к первой же «Газели». Холодными руками вцепилась в ручку двери и дернула. Раз. Еще раз. Дверь открылась. Я залетела внутрь и нажала кнопку блокировки двери. Замок сработал с громким щелчком. Я тут же метнулась к пассажирской двери и сделала то же самое. А в следующее мгновение огромное тело со всего размаху врезалось в водительскую дверь, сотрясая кабину, оглушая глухим грохотом, с каким сбивают человека. Я закричала, я завизжала, закрывая голову руками. Крик перерос в истеричный плач и меня затрясло. Каннибал колотил по двери и кричал «выходи», выплевывая это слово снова и снова. Его голос, хриплый, совершенно не похожий на человеческий, коверкал это слово, превращая его в месиво из едва различимых звуков, и от этого стало невыносимо страшно – это было похоже на фильмы о зомби. Это был уже не человек. Глухие, громкие удары сыпались без остановки, обрушиваясь на дверь, капот, стекло. Стекло. Стекло, Марина! Стекло с минуты на минуту треснет, и эта сволочь сожрет тебя с потрохами. Закрой рот и думай! Я перестала визжать, открыла глаза, но снова заорала и зажмурилась – в этот самый момент каннибал с разинутым ртом навалился на стекло, врезаясь окровавленной пастью, оставляя на стекле красные разводы, брызги крови и запотевшие от дыхания мутные круги. Господи, помоги же мне! Изуродованное безумием, лицо этого человека мгновенно отпечаталась в моей памяти, и теперь уже до конца жизни останется, какой бы долгой или короткой она ни была. Я снова рявкнула на себя и заставила закрыть рот, а открыв глаза, сразу же метнулась к рулю, щиткам приборов и ключу зажигания. Ничего из этого давным-давно не работало. Ключ был в замке. Я провернула его и, естественно, ничего не произошло. Сколько здесь стоят эти машины? Пять, десять, пятнадцать лет?