Думая о своей стихии, я всегда представляла мягкую и пушистую золотистую лисичку с озорными глазками-пуговками. Но ее внешний вид обманчив, стоит стихии выйти из себя, как милая плутовка оскаливается и начинает вгрызаться в добычу когтями и зубами, оберегая тело хозяина.
— Дайте мне уйти, милорд. — Я встретилась взглядом с желтыми огнями, исполненными зла, показывая противнику, что меня не так просто запугать или заставить. — И советую вам усмирить свои диктаторские замашки. Я верноподданная королевы Лии. — Надавив воздухом на тело Аарона, я медленно отодвинула его от себя, превозмогая сильное сопротивление со стороны мужчины. — А если вы попытаетесь заставить меня, я применю против вас свои способности. Вы не мой король, а я не ваша слуга, советую вам это запомнить. Приятного дня, — уверенно взглянула на Аарона, желая увидеть в его изумрудных глазах злость или удивление. Но он меня поразил. Волк зловеще ухмылялся, будто ожидал от меня именно такого ответа. И это пугало больше ярости. С ней я хотя бы знала, как бороться, а тут полная неизвестность, и ничего невозможно просчитать.
Когда я вышла из кабинета декана, уловила чуткую и громкую мысль Аарона: «Вызов принят, маленькая лисица».
Оборотни всегда добиваются своего, отказать им — значит бросить вызов. Кто сильнее? Чья воля победит в этом неравном противоборстве? И чего мне будет стоить отстаивание своей точки зрения? Оборотни изобретательны, они могут отыскать десятки способов давления на объект. Но Аарон еще хуже. Он — король, вожак, которому не стоит большого труда отыскать мои болевые точки и заставить юную студентку согласиться на любое предложение. Я понимала это, но продолжала упорствовать. Такова моя натура. Надеюсь, что мне хватит сил сопротивляться.
Остаток злополучного и нервного дня прошел как в тумане. Меня повсюду преследовал мускусный запах вожака, будто он шел позади меня, запугивая и выжидая действий с моей стороны. Я знала, что Аарон рыщет по моим следам, пытаясь понять, чем меня можно запугать, чтобы заставить поступить, как нужно ему. Наша с ним схватка не шла из головы. Я знала, что все сделала правильно и работать против Семура никогда не стала бы. Но кого интересует мое мнение? Кажется, в этой Вселенной — никого! И почему мой внутренний лис стал так ехидно скалиться, затыкая рот верещащей интуиции?
Следующие несколько дней были похожи на затишье перед бурей. Я все еще ожидала активных действий со стороны Аарона, и их отсутствие пугало и тревожило меня сильнее, чем сама встреча с Альфой. Почему он медлит? Или все-таки смирился с моим отказом и нашел другого, более сговорчивого и опытного чтеца? Это было бы рациональнее, чем привлекать к делу третьекурсницу, у которой не имелось столь нервирующей практики. Вопросы, вопросы, вопросы, на которых не имелось определенных ответов. Они могли свести с ума. И сводили с ума юную девушку со столь неподготовленной психикой. А ведь я уже много чего повидала за свой короткий жизненный срок.
Спокойствие и бездействие со стороны вожака оборотней ставили меня в тупик. Я постоянно оглядывалась, чувствуя слежку или накручивая себя. Все складывалось так странно. У меня не получалось сосредоточиться на подготовке к экзаменам, все валилось из рук, голова была забита далеко не предстоящим тестированием. Нет, я все еще размышляла о том разговоре с Альфой и его довольной ухмылке. Она точно не предвещала мне ничего хорошего. Моя когда-то собранная и спокойная личность улетучилась, будто пыль, гонимая сильным северным ветром, оставив после себя пустую нервную оболочку.
И это бесило. Я привыкла все держать под контролем, научилась быть логичной и скептичной, что позволяло превосходно справляться с учебой и любыми испытаниями, которые могла приготовить шутница Судьба. Но это оказалось выше моих сил. Во время обучения я стала довольно неплохо разбираться в людях; стихия, знания и интуиция всегда подсказывали мне, чего ожидать от того или иного встречного, но Аарон… Он был другим. То ли дело состояло в том, что он оборотень, а они слишком сильно влияют на стихийников, то ли дело заключалось в эксклюзивности самого Альфы, который никак не хотел подвергаться моему анализу. В любом случае мне не нравилась роль зависимой личности.
Я не могла сказать, что Аарон сделает или предпримет в следующее мгновение. И его власть… сила, которая заставляла меня одновременно трепетать, бояться и злиться… Он делал меня слабой, возвращая в жуткие времена моего прошлого, от которого я с таким трудом избавилась. Так не должно было продолжаться, но я не могла предпринять ответных действий. Ничего не зависело от решений одной титулованной брюнетки. И эта беспомощность пугала и раздражала до скрежета зубов.