Все, как намагниченные, не отводя глаз, наблюдали за их древним эротическим танцем, больше напоминающим занятия любовью. Как и остальные, я не могла противиться этому зову. Такова магия тех, кто питается сексом и источает чистый секс.
Взгляды — глаза в глаза, приоткрытые губы, тяжелое дыхание… Парни прижались бедрами к девушке, имитируя сексуальный акт волнообразными покачиваниями и резкими движениями тазом. До нас доносились шепот и редкие стоны, заставляющие всех вокруг сходить с ума от желания. А еще — алые взгляды трех секс-символов.
Они питались от нас, поглощая похоть, разбуженную в гостях. Мы сгорали от страсти, наши тела пылали, будто тысячи звезд, плавились, не позволяя нам прийти в себя. Жар поглощал толпу, разрастался, словно снежный ком, подминал всех под себя. Очередной протяжный стон — и мужчины закатили глаза от удовольствия. Движения были сопряжены с тактами музыки, поэтому всем удавалось угадывать новые толчки бедер и будоражащие стоны. Низ живота стянуло давящей приятной болью, и я с силой сжала бедра. Так хотелось разрядки, чтобы боль хоть немного унялась, ослабила свою хватку.
Да-а-а… завораживающее и слишком интимное зрелище. Я густо покраснела и сделала все, чтобы не смотреть на извивающиеся тела, но это было трудно. Их страстные порывы будто выжгли все у меня в мозгу, и даже когда я закрывала глаза, картинка продолжала мелькать перед моим затуманенным взором.
Но вдруг в одно мгновение вся многоцветная иллюзия взметнулась, будто взорвавшиеся конфетти, и осыпалась цветной пылью нам под ноги. Словно кто-то переключил каналы, возвращая гостям возможность думать и не капать слюной на дорогущий паркет декана факультета. Вряд ли ему понравятся такие лужи.
— Вижу, что представление вам по душе, — чувственно рассмеялся Фир, появившись на небольшом возвышении, чтобы все могли видеть его фигуру. Зал взорвался от улюлюканий и свиста. От шума у меня даже уши заложило.
Уж чего у Фира не отнять, так это внешности: высокий поджарый шатен с серо-зелеными глазами и лицом, которое может привлечь практически любую девушку в возрасте от тринадцати до тысячи. Но на мой вкус Фир слишком смазливый, эдакий плохой мальчик с деньгами — не более, но и не менее. Он умел говорить и завлекать, что-то мне подсказывало, что в предках у него затесался инкуб, поскольку простые маги на такое не способны.
— Поблагодарим наших заморских гостей и ПРОДОЛЖИМ ВЕСЕЛИТЬСЯ!!! — Толпа вновь дружно поддержала величественный клич хозяина фуршета.
И — новое начало.
Честно, у меня уже голова стала болеть.
— Можно пригласить на танец самую привлекательную фею Нортона? — Фир подошел к нам и протянул руку Рамире. Его губы растянулись в игривой ухмылке, которая действовала на множество девушек как афродизиак.
Подруга была в прострации. Она уставилась на парня, открыв рот и явно удивляясь такому предложению. Я несильно пнула полуфею, понимая, что, если Рамира сейчас откажется, всю оставшуюся жизнь будет жалеть об этом. Ну, может, не целую жизнь, однако пару недель подруга точно вздыхала бы по упущенной возможности.
— Разумеется. — Надо отдать Рамире должное, она быстро пришла в себя и грациозной походкой от бедра направилась за предметом своих девичьих грез с гордо поднятой головой. М-да… настоящая романтика… Интересно, и когда я стала такой циничной? Не знаю, видимо, пошла в отца. А может, дело в обучении, и я слишком свыклась с ролью будущего чтеца. Много неутешительных вариантов.
Я предпочитала не пить много, поэтому спустя пару часов в моей руке покоился полупустой фужер с шампанским, которое я медленно потягивала. Пить чтецам не положено, ведь нам нужно полностью контролировать себя и свои эмоции. А мне так тем более. Стихийная магия, к которой у меня природный дар, не любит осквернения тела носителя. Зато обожает мстить жуткой головной болью и страшнейшим похмельем, от которого хочется помереть.
На банкете в честь окончания Школы стихий парочка не совсем адекватных одноклассников заменила сок на нашем столе на гномий самогон и эльфийское вино. Вот только, боясь разоблачения, эти умники замаскировали свою проделку и поставили отражатели. В итоге наш стол напился так, что мы потом три дня не могли встать с постели. Директор Школы стихий вынес обвинительный вердикт двум умникам и оставил их еще на один год обучения.
Я же те кошмарных три дня была похожа на труп. Все болело, голова раскалывалась на тысячи частей, меня тошнило, а моя стихийная лисица была готова прибить меня, так как тоже мучилась от похмелья. После этого я всегда проверяла напитки вторым зрением, чтобы в очередной раз не нарваться на остолопов.