Васюков по-медвежьи полез в палатку и ожесточенно загремел кастрюлями.
Взъерошенный Саня вопросительно посмотрел на скалолаза.
Кабалкин сидел на камне и растроганно смотрел на заросли багульника, которые языками пламени взлетали по склону хребта.
Обвал
Накормив гостей, Васюков залез в дюралевый легкий катер, завел мотор и пошел на тот берег Енисея. Там у самой воды под хребтом стоял насос. Васюков подавал воду на склон, к буровому станку, которым управлял Вовка.
…Черная ночь навалилась на мир. Исчезли камни, исчезли горы. Лишь Енисей жил как прежде. Он журчал, переливался и гремел камнями за палаткой, под самым ухом Сани.
Саня, упакованный в спальный мешок, лежал в темном углу. И в других углах палатки тоже таились тени. Тусклый свет керосиновой лампы лишь усиливал ощущение затерянности в этом затопленном тьмою мире.
Разделенные лампой, склонив друг к другу желтые лица, беседовали шепотом, как заговорщики, Валерий Кабалкин и буровой мастер Хабибуллин. Они боялись разбудить Саню.
Ах, напрасно они боялись. Не спал Саня в своем мешке и не мог уснуть. Хоть бодрился он целый день и восхищался своей удачливостью, на душе его было скверно.
Иногда глаза Сани заволакивала дремота, и тогда он видел Васюкова, влезающего в катер. Оттолкнувшись от берега, Васюков вдруг выпрямился во весь рост, крикнул страшно и дико: «Ты чей друг? Кому помогаешь?» И захохотал так, что каньон наполнился гулом.
Саня заплакал и стал видеть во сне милую Ирину Викторовну, солнце, которое утренним ярким пятном подкрадывается к дивану.
Проснулся Саня от мощного толчка. Тотчас за толчком возник гул и длился, нарастая. Звякнуло стекло лампы. Метнулись тревожные тени. С грохотом вскочили скалолаз и Хабибуллин.
Саню охватил озноб. Ему захотелось вжаться в щелку, чтобы грозы этого страшного мира, не заметив его, пронеслись над головою.
— Обвал! — прошептал мастер.
— Где? — тоже шепотом спросил Кабалкин.
— На той стороне.
Гул сменился близким грохотом, ударила вверх земля, хлопнуло полотно палатки. И все стихло. Хабибуллин и скалолаз переглянулись.
И тут возник новый звук, тонкий, как пенис комара. Он рос, становясь все более надсадным и близким.
Хабибуллин схватил фонарь и, откинув брезентовую дверь, стал светить во мрак ночи. Саня, повернувшись на бок, выглянул из палатки. Луч фонаря выхватил белые камин и ободранный куст багульника.
Воющий звук приблизился, ударился в склон за палаткой, и горы уронили в воду: «Бу-бубу-бу!» На полной скорости моторка врезалась в камни, заскрежетала металлическим днищем, затрещал гравий под торопливыми сапогами, и, сметя своей массой Хабибуллина, в палатку ворвался растерзанный Васюков. Выкаченные глаза его блуждали, правая щека дергалась, руки загребали пустоту, пока не ухватились за стойку палатки.
— Спасся! — прохрипел он, озираясь. — Спасся-а-а! — И грузно упал на нары, придавив Санины ноги.
Из тьмы доносился вой мотора.
Хабибуллин рванул Васюкова за плечо, ударил в лицо светом.
— Живо-о-ой! — безумно тянул Васюков.
— Харашо, харашо! — звенящим голосом крикнул Хабибуллин. — Спасся — харашо… Гавари, что было. — От волнения он заговорил с акцентом.
— Что было… — Васюков сел на нарах, свесив толстые руки. Потное лицо его обвисло, шарящий взгляд не мог ни за что зацепиться.
Саня выполз из мешка, вжался в угол, вспучив спиной брезент.
— Что было… — еще раз повторил Васюков. — А-а-а! — обрадовался он, вспомнив. — Руки… — Он с интересом посмотрел на свои ладони. — Сижу вот так… — Васюков снялся с нар, присел на корточки и вытянул перед собой руки. — Вот так руки, а под руками насос — клапан регулирую… А потом… Потом вдруг — гром… дунуло… Я сижу, под руками — пусто. Нет насоса. — Он напрягся, вспоминая. Кожа лба его сложилась волнообразно. — Еще дунуло… Смотрю, надо мной дерево летит, ветки растопырены… Потом… Да! Потом буровой станок мелькнул и — в воду. Без звука…
Хабибуллин навис над ним, как клинок.
— Смирнов там был, — процедил он.
— Да! — воскликнул Васюков, лихорадочно оживляясь. — Водопровод еще… Свился пружиной и… Что же дальше?.. Ага! — воскликнул он торжествующе. — Я в лодке оказался. Лавина пошла вниз, а меня уж течением отбросило. Я за мотор и — обороты!
— Где Смирнов? — зло спросил Хабибуллин.
— Так и спасся.
— Шайтан! — закричал Хабибуллин, бледнея. — Ты спасся, а где Смирнов?
— Смирнов?.. — механически повторил Васюков.
Хабибуллин бешено сверкнул очками.