Двигаясь быстро, чтобы успеть пройти как можно больше до наступления сумерек, штурмовая группа поднималась сквозь туман по ледяному ущелью, соединявшему Второй Ледник с Третьим. Когда облака поднялись, Бен увидел, что они начали разбивать лагерь, безопасный, но не очень удобный, — так, по крайней мере, казалось снизу — чуть левей Утюга и ниже Привала Смерти. Уверенный, что на сегодня восхождение закончилось, Бен позволил себе прервать невидимую нить, соединяющую его с альпинистами. Он был доволен итогами первого дня. Они оставили за собой больше половины стены. Кое-кто в первый день забирался и повыше (более того, Вашак и Форстенлахнер поднялись по северной стене за один прием в течение восемнадцати часов при идеальных погодных условиях), но никому не удавалось добиться лучшего на нехоженом пути. Отсюда и выше они пойдут по классическому маршруту, и у Бена появилось больше уверенности в возможном успехе — при условии, что сохранится погода.
Совершенно измочаленный и немного больной от кислого комка в желудке, Бен сложил штатив телескопа и устало двинулся к террасе. Он не ел с самого утра, хотя и подкрепился шестью бутылками немецкого пива. Он не обращал внимания на айгерских пташек, которые все еще стояли, сгрудившись у телескопов. Но внимание пташек постепенно отключалось от альпинистов, которые сегодня, похоже, ничем больше не рискуют, а стало быть, ничего завлекательного больше не покажут.
— Ну разве не прекрасно?! — захлебываясь от восторга, проговорила одна из старательно накрашенных пожилых женщин своему платному спутнику, который, во исполнение долга, сжал ей руку и направил свой итальянский профиль в указанном дамой направлении. — Эти малюсенькие крупиночки облаков! — восторженно пела женщина. — Все такие розовые и золотистые в закатных лучах солнца! Ах, они очень-очень милы!
Бен посмотрел вверх и замер. Рябь облаков, похожая на пахту, быстро тянулась с юго-востока. Фён.
С яростным упорством обрушившись на несклонную к сотрудничеству швейцарскую телефонную службу, парализованный незнанием немецкого, Бен все-таки умудрился дозвониться до метеорологического центра. Он узнал, что фён вышел на Бернский Оберланд внезапно.
Он продержится всю ночь, обрушит яростные бури на склоны Айгера, и под жутким прессом теплого воздуха растопится огромное количество снега и льда. Однако Бена заверили, что к полудню фён будет вытеснен устойчивым антициклоном, надвигающимся с севера. При этом вместе с антициклоном ожидается рекордное похолодание.
Бен положил трубку на рычаг и, ничего не видя перед собой, уставился на записи, сделанные для памяти на стене телефонной кабины.
Буря и таяние, а потом рекордный холод. Вся стена превратится в сплошной каток. Подъем будет невозможен. Спуск — крайне затруднителен, а если Траверс Хинтерштоссера будет забит льдом, также невозможен. Он подумал, знают ли альпинисты в своем утлом лагере, что приготовила для них айгерская погодка.
Два крошечных выступа в скале, обнаруженные ими, были не очень-то хороши для ночевки, но выше они решили не подниматься — до темноты оставалось полчаса и не хотелось рисковать остаться ночью вообще без убежища. Они устроились в том же порядке, в каком шли: Карл с Джонатаном заняли верхний выступ, а Андерль и Жан-Поль устроились на нижнем, который был чуточку пошире. Сколов снег ледорубами и вбив целую систему крючьев для развески снаряжения и самих себя, они устроились настолько уютно, насколько позволяла скаредная в этом отношении стена. К тому времени, как лагерь был разбит, первые, самые смелые звезды уже прорезали темнеющее небо. Ночь опускалась быстро — и небо усеялось яркими, холодными, равнодушными звездами. С северного склона, где находилась группа, ничто не предвещало фёна, который несся на них с юго-востока.
Придав складной плитке относительную устойчивость, точнее сказать, воткнув ее между собой и Жан-Полем, Андерль чашку за чашкой готовил тепловатый чай — вода закипала, не успев как следует нагреться. Все расположились достаточно близко друг от друга, и чашки можно было передавать из рук в руки. Они пили и молча блаженствовали. Хотя каждый и заставил себя проглотить несколько кусочков твердой пищи, клейкой и безвкусной в обезвоженных ртах, именно чай спасал от холода и утолял жажду. Плитка работала целый час, время от времени альпинисты чередовали чай с чашечкой-другой бульона.