После Благовещенского моста в объектив видеокамеры попадает здание Академии художеств. Это замечательное учреждение возникло в 1757 г. в правление родной дочери Петра I Елизаветы Петровны, обладавшей, по мнению многих современников, отменным вкусом и художественным чутьем. Само здание в 1764–1788 гг. построили А. Ф. Кокоринов и Ж. Б. Валлен-Деламот. Это было первое в архитектуре Петербурга здание, выполненное в стиле классицизма. В настоящее время здесь разместились Санкт-Петербургский государственный институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, Научно-исследовательский музей Российской Академии художеств, архив, библиотека, лаборатории и мастерские. А гранитный спуск к воде (архитектор К. А. Тон) с 1834 г. стали охранять два сфинкса с лицом Аменхотепа III Великолепного, фараона египетского царства.
Следующий объект для рассмотрения на правом берегу Невы – Румянцевский сквер. В нем расположен обелиск с выразительной надписью «Румянцева победам». Винченцо Бренна изготовил монумент в 1798–1799 гг. по замыслу Екатерины II, поддержанному в порядке исключения Павлом I. Памятник первоначально находился на Марсовом поле, с которого Румянцева «вытеснил» Суворов.
Обелиск «Румянцева победам» в Петербурге
Блестящий полководец Петр Александрович Румянцев-Задунайский (1725–1796) в сознании многих россиян оказывается в тени таких фигур, как Александр Васильевич Суворов или Михаил Илларионович Кутузов. Между тем это Румянцев-Задунайский в течение одного июля 1770 г. нанес туркам те самые первые сокрушительные поражения, которые показали, что именно Россия подорвет военную мощь османов и превратит Турцию в «больного человека Европы». В битве при Ларге турок было почти в три, а в битве при Кагуле – в десять раз больше, чем русских! Не принято говорить и о том, что отцом первого выдающегося русского полководца был создатель регулярной русской армии и флота… да, да, сам Петр Алексеевич! Похожие истории были и в «других деревнях». Так, одним из самых блестящих европейских полководцев был Мориц Саксонский – внебрачный сын Августа Сильного, короля Польши и Саксонии, союзника Петра I в период Северной войны.
Через Неву вряд ли можно увидеть, но в Румянцевском сквере установлением бюстов увековечена память о наиболее выдающихся выпускниках Академии художеств: Илье Ефимовиче Репине и Василии Ивановиче Сурикове.
Васильевский остров заслуживает отдельного рассказа. Первоначально центр города должен был располагаться на Васильевском острове, который Петр I хотел превратить в «новое издание» столь любимого им Амстердама. Было прорыто множество каналов, которые затем были засыпаны и образовали почти три десятка так называемых «линий». Тот, кто побывал в Амстердаме, понимает, что Петербург – это не северная Венеция, а самый настоящий российский Амстердам.
Первая (или Кадетская, или Съездовская) линия отделяет Румянцевский сквер от следующей группы знаменитых петербургских зданий. Хочется напомнить, что мы стоим на левом берегу Невы и смотрим на противоположную сторону, на здания вдоль Университетской набережной. Съездовской, или Кадетской, называли нечетную сторону улицы (четная называется 1-й линией) из-за весьма внушительного здания, которое торцом выходит к Неве. В нем когда-то располагался Кадетский корпус (основан в 1731 г.), готовивший офицерские кадры для русской армии. А Съездовской в советский период линию стали называть после того, как в самом большом зале Кадетского корпуса в июне 1917 г. проходили заседания Первого съезда рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Именно в этом здании произошла сцена, которой придавалось важное значение в советский период. Во время одного из заседаний Первого съезда, в составе которого абсолютное большинство имели сторонники партий эсеров и меньшевиков, председательствовавший пытался объяснить необходимость поддержки второго состава Временного правительства, куда наряду с кадетами и октябристами вошли представители эсеров и меньшевиков. «В России в настоящее время нет такой политической партии, которая могла бы одна сформировать правительство и взять на себя ответственность за судьбы страны», – с пафосом говорил оратор. В этот момент кто-то громко и четко сказал: «Есть!» Это был Ленин. Меньше чем через полгода его слова подтвердились.