— Мейсон, ты не говорил бы так громко, нас слышат другие люди.
— А что, думаешь в Санта–Барбаре никто не знает, кто такой наш отец? Никто не знает, кто ты и кто я? По–моему, здесь только и говорят, что про наше семейство и все пытаются решать за нас наши проблемы.
— Мейсон, не говори глупости, ведь завтра ты пожалеешь о сказанном.
— Завтра, Иден, я вновь буду пьян и ни о чем жалеть мне не придется.
— Мейсон, тебе нужно подумать о своей жизни.
— А тебе, Иден, не нужно?
— Мейсон, но я хочу тебе сказать совсем о другом. О чем же? Лучше налей.
— Нет, Мейсон, я тебе не налью.
— Ну что ж, тогда я сейчас поднимусь, хотя мне этого не хочется делать, и возьму еще бутылку. Пусть прибывают деньги, пусть, — попытался подняться Мейсон, но Иден вскочила и толкнула его назад на стул. Мейсон откинулся, ударившись головой о стенку.
— Иден, так ты меня можешь убить и от этого возникнет еще целая куча проблем, которые, я думаю, тебе ни к чему.
— Прости, я не хотела сделать тебе больно.
— Мне? Мне больно сделать уже невозможно, я не боюсь никакой боли, никакой, пойми. Ты можешь разрезать меня на части, можешь четвертовать, сжечь, мне уже не будет больно. Моя душа уже умерла.
— Мейсон, одумайся, что ты говоришь?
— Иден, я знаю, что говорю. Единственное, что меня еще удерживает и не дает сойти с ума — это виски. Виски — вот то, ради чего я живу, ради чего стоит жить. И еще воспоминания… Знаешь о чем я все время думаю?
— Мейсон, не надо об этом, я тебя прекрасно понимаю.
— Нет, сестра, ты не можешь меня понять, ведь ты женщина, а я мужчина. Это разные вещи, абсолютно разные.
— Мейсон, не говори так, я стараюсь тебя понять, я стараюсь помочь тебе.
— Помочь? Ты действительно хочешь мне помочь? — Мейсон подался вперед и пристально посмотрел в глаза Иден.
Та вместо ответа кивнула, и ее белокурые волосы рассыпались по плечам.
— Ну что ж, если ты мне хочешь помочь, то тогда налей, — и он подвинул Иден свой пустой стакан.
Та посмотрела на брата, подняла бутылку и плеснула немного на дно.
— Ну что ж, спасибо и на этом, ты поступаешь как любимая сестра, ничего не жалеешь для своего непутевого брата.
— Мейсон, не говори так, я прошу тебя, ты делаешь мне больно.
— Тебе больно я не хочу делать. Но почему ты, СиСи, вы все вмешивались в мою жизнь? Вмешивались и искорежили ее, изломали? Это все из‑за СиСи, Иден, понимаешь? Из‑за него. Ведь я так любил Мэри и она любила меня… — язык Мейсона время от времени заплетался, а глаза сделались влажными и по щеке покатилась слеза. — Нет, Иден, это не пьяные слезы, — перехватив взгляд сестры произнес Мейсон. — Знаешь, Иден, однажды ночью я вышел на крыльцо, я уже не помню когда это было, не помню, я был, скорее всего, пьян, и я увидел над отелем эту чертову рекламу. Она горела, понимаешь, она светилась — та реклама, которая убила Мэри. А СиСи и ты не захотели ее даже снять и убрать. Вы совсем не заботитесь обо мне, не заботитесь о моем спокойствии. Вы, в общем‑то, бессердечные люди.
— Мейсон, не надо так говорить, я тебя прошу, я готова сделать для тебя все, что угодно.
— Ну что ж, тогда делай, — и Мейсон вновь подвинул стакан.
— Нет, больше я тебе не налью, не налью ни одной капли. И больше тебе здесь никто не нальет, ни одной капли, я всем запрещу строго–настрого. И даже скажу, чтобы тебя сюда не пускали, потому что ты позоришь нашу семью.
— Иден, ты что, действительно так думаешь? Ты действительно уверена, что нашу семью можно опозорить? Иден, ты наивна.
— Мейсон, я знаю, о чем ты хочешь сказать, но сейчас не время говорить об этом, сейчас надо думать о твоей жизни, надо спасать тебя.
— Не надо меня спасать, меня спасет вот это, — и Мейсон постучал пальцами по своему бокалу, — только вот это — и больше ничто.
— Мейсон, тебе надо вернуться к жизни, тебе надо начать работать.
— Не бойся, Иден, я не стану просить денег ни у тебя, ни у СиСи. Мне не нужны ваши деньги и если они мне будут нужны — я их заработаю. Но мне даже деньги сейчас не нужны, мне надо только виски.
— Мейсон, мне кажется, что ты сходишь с ума.
— Я? Наоборот, я рассуждаю очень здраво и виски — это самый дешевый и красивый способ уйти из жизни.
— О чем ты говоришь, брат? Что ты задумал? — вскрикнула Иден.
— А что, ты хочешь, чтобы и на меня упала какая‑нибудь буква из вашей чертовой рекламы?
— Мейсон, замолчи, я этого не выдержу, замолчи, я хочу тебе помочь.