— Сестра, лучше если ты поможешь сама себе. Лучше разберись в своих отношениях с Крузом. Если ты сможешь разобраться с Сантаной — да мало ли с кем наша семья должна разбираться — мы, по–моему, всем должны, всем, кто живет в Санта–Барбаре.
— Мейсон, я тебя люблю, — вдруг глядя прямо в глаза пьяному мужчине произнесла Иден.
— Любишь меня? Разве меня можно любить?
— Да, Мейсон, ведь ты мой брат, ведь мы вместе выросли, ведь у нас есть общая жизнь.
— Ты ошибаешься, Иден. у нас была жизнь, вернее, жизнь была у меня, а теперь ничего нет, поверь, ничего, кроме вот этого и ничего уже не будет. Я не хочу, чтобы у меня что‑то было. Никто и ничто не сможет вернуть Мэри, а ведь она была единственной женщиной, которую я любил — единственной. И я отомщу за нее, если смогу, поверь, Иден, отомщу.
— Кому ты собираешься мстить? К чему это? Ты сейчас должен думать о том, чтобы спасти свою жизнь, а не о том, чтобы испортить жизнь еще кому‑нибудь.
— Но если мне испортили жизнь! Я не хочу этого так оставлять, я поквитаюсь за то горе, которое принесли мне, я поквитаюсь за жизнь Мэри.
— Мейсон, подумай о ней, вспомни, неужели ты думаешь, что она поддержала бы вот эти твои мысли? Неужели ты думаешь, что она помогла бы тебе? И она стала бы кому‑нибудь мстить? Ведь Мэри была совсем не такая.
— Ты хочешь сказать, Иден, что знаешь, какой была Мэри? — Мейсон произнес это немного мечтательно и рукавом пиджака утер слезу. — Вы все были против нашего брака!
— Мейсон, не говори обо всех, я любила Мэри.
— Возможно, ты и любила, но не помогла нам. Не помогла, понимаешь?
— Мейсон, я делала все, что было в моих силах, а сейчас я хочу помочь тебе, ведь ты мне брат, ведь ты мне очень близкий и дорогой человек, и я хочу тебе помочь.
— Ну что ж, — Мейсон как бы смирился, — помогай, вот я сижу перед тобой, положа на стол руки. Помогай, помогай, Иден, что ты мне можешь предложить?
Иден подвинулась к Мейсону и посмотрела ему прямо в глаза.
— Я хочу, чтобы ты стал работать.
— Работать? И какую же ты работу мне предлагаешь? Оправдать в суде СиСи Кэпвелла или еще кого‑нибудь? Еще какого‑нибудь мерзавца?
— Нет, Мейсон, я тебе хочу предложить настоящее дело.
— Настоящее дело? Разве дела бывают настоящими? По–моему, в Санта–Барбаре мне вообще делать уже нечего.
— Нет, Мейсон, ты не прав, тебя уже несколько дней разыскивает Ричард Гордон. Он разыскивает тебя каждый день, но не может тебя застать, а ты не снимаешь трубку.
— Ричард Гордон? — Мейсон потер ладонями виски, — а кто это?
— Мейсон, ты что, не помнишь Ричарда Гордона? Ведь это же твой старый приятель, ведь вы с ним вместе выиграли то крупное дело, о котором писали в газетах.
— А, Дик, ты говоришь о нем? Он не может до меня дозвониться? Если бы я ему был нужен по–настоящему, то он приехал бы ко мне, приехал, и мы бы сели с ним и выпили как старые друзья. Знаешь, вот Ричарду я смог бы рассказать обо всем, и он бы меня, в отличие от всех в этой чертовой Санта–Барбаре, понял бы меня и помог.
— Мейсон, он звонил тебе много раз, а потом позвонил мне, и я пообещала, что ты с ним встретишься.
— Послушай, Иден, зачем ты мне врешь? — Мейсон погрозил сестре указательным пальцем, — ты меня обманываешь и это полностью в стиле нашей семьи. Ты сама нашла Дика и сказала, что мне плохо, что я спиваюсь. Может, ты сказала, что твой брат сошел с ума?
— Нет, я ничего ему не творила о твоем состоянии, ничего.
— А о Мэри он знает?
— Да, это я ему рассказала.
— Черт! — Мейсон с грохотом ударил кулаком по столу, — зачем ты меня так унижаешь?
— Но я хотела сделать как лучше…
— А вы все хотите сделать как лучше, но получается ужасно. Ты понимаешь, Иден, что получается страшно, получается катастрофа, когда кто‑нибудь из нашей семьи пытается друг другу помочь. И вообще, я никого не просил мне помогать, никого не просил меня жалеть, а вы все начинаете меня жалеть.
— Нет, Мейсон, я хочу тебе помочь и хочу сделать это искренне.
— Ну и что сказал Дик?
— Я же тебе говорю, он хочет с тобой встретиться, у него какое‑то очень серьезное и большое дело. По телефону он не стал рассказывать, он сам тебе сообщит обо всем.
— А что, Дик здесь, в Санта–Барбаре?
— Нет, Мейсон, он завтра будет здесь, завтра утром.
— А, завтра утром… Ну что ж, у меня еще есть время. Налей, — он подвинул стакан к Иден.
— Нет, ты должен быть трезвым, я обещала это Ричарду, понимаешь? Я сказала…
— Что, ты сказала ему, значит, что я пью?
— Нет, Мейсон, я сказала, что у тебя несчастье, и он это понял.