Дядька хотел рассказать это всем, поворачивался то направо, то налево, а мы приблизились к прилавку. Продавщица спросила:
— Какой будешь брать чемодан, мальчик? Большой или маленький? За семь двенадцать или за десять пятьдесят шесть? Которые по десять, предупреждаю, лучше.
Она уже чесала Мотьку за ухом.
— Как же тебя зовут, собачка?
— Мотя, — сообщил я и покашлял, нужно было объяснить про пуговицы.
— Хорошее имя! — Так вот — распрямилась продавщица, — бери этот — не пожалеешь. Он вместительнее, прочнее. Мама будет довольна.
Она бросила чемодан на прилавок, стала щёлкать замками.
— Но мне нужны пуговицы. Зелёные.
— Пуговицы? — поразилась продавщица. — Кто же покупает пуговицы, когда все берут чемоданы?
— Но у меня не хватит денег, мама дала всего десять…
— Пустяки! — вдруг обрадовался дядька. — Я тебе одолжу сколько хочешь. Для меня оказать услугу Ольге Алексеевне огромная радость. Бери — не стесняйся. Занесёшь в седьмую квартиру, мы же с одного дома.
И он вынул пятёрку.
— Вот видишь, — сказала продавщица. — Теперь у тебя есть и на то и на другое.
И тут кто-то как крикнет:
— А мальчик не стоял! Не давать ему чемодана.
— Стоял! Стоял! — защитил меня дядька. — Просто мальчика не было видно. Стоял он и его собака.
— Они могут взять даже два чемодана, — подала голос старушка.
И тут очередь стала двигаться и извиваться. Мотька залаяла: на неё всё-таки наступили.
— Тихо, граждане! — прикрикнула продавщица. — Дайте мальчику выбрать. Бери этот, он не такой маркий. Теперь я туда положу пуговицы, два рубля пятьдесят копеек к той сумме. Итого тринадцать ноль шесть в кассу.
Я хотел снова посоветоваться с бабушкой и дядей, но очередь зароптала:
— Не задерживай, мальчик. Плати быстрее. Мы все после работы.
Меня подталкивали к окошку. Кассирша взяла пятнадцать рублей, нажала на кнопки, что-то защёлкало в кассе, загорелось, и выскочил чек на сумму тринадцать рублей ноль шесть копеек.
Потом посыпалась сдача.
Очередь снова понесла нас к прилавку.
— Не забудь, что внутри пуговицы! — напомнила продавщица.
— Какой хозяйственный мальчик! — пела на все голоса очередь.
И женщины начали рассказывать друг другу, какие у них неспособные дети, и если их пошлёшь за кефиром, то они на сдачу обязательно купят мороженое, а вот о таком ребёнке, который думает о хозяйстве, они бы мечтали.
Наконец мы выбрались на улицу.
— Может, продать чемодан? — спрашивал я у Мотьки, но ей явно нравился запах крокодиловой кожи.
Мы удалялись от галантерейного. Впереди засветились витрины продуктового. Я уже привык к мысли, что купил чемодан. Жалко, что я не успел это сделать до отъезда папы в военный городок. Папе бы чемодан пригодился.
В гастроном мы вошли все трое: я, чемодан и Мотя. Я, конечно, подумал, что Мотьку можно было привязать к чемодану и оставить у входа, но с чемоданом я был солиднее.
На оставшиеся деньги нужно было купить сыр, фарш и масло.
В кассе сидела рыжая строгая девица. Таких рыжих я больше не видел. На её носу помещалась масса веснушек.
— Вот и Мотя пришла! — воскликнула кассирша. Оказывается, она нас знала. — Что бы тебе хотелось покушать?
— Двести граммов фарша.
— Плати, Мотя, сорок копеек.
Касса щёлкнула и выдала чек.
— Ещё?
— Триста сыра.
— Подумайте, какая обжористая собака. — И кассирша нажала другие кнопки.
— Нет, сыр я покупаю для нас с мамой. И двести масла.
— Отлично! — улыбалась кассирша. — Плати два рубля две копейки.
Я пересчитал деньги — с мелочью набралось на восемь копеек меньше. Я смутился.
— Нельзя ли, — сказал я виновато, — заплатить вам пока один рубль девяносто четыре копейки, восемь я бы занёс позднее?..
Девушка глядела на меня удивлённо:
— Как же ты берёшь продукты без денег?
— Вы меня не поняли, — начал объяснять я. — Один рубль девяносто четыре копейки у меня есть, нет только восьми копеек. Мама дала десять рублей одной бумажкой, но нам попались чемоданы…
— Но магазин в долг не отпускает! Оглянись, сколько людей ты задержал!
Первый меня понял водопроводчик дядя Вася. Мы его хорошо знали. Однажды он приходил к нам перекрывать воду, потом мы с мамой его три дня искали, пришлось ходить мыться к соседям. Он сдёрнул с головы фуражку и закричал что есть силы:
— Граждане, пособите ребёнку!
Люди защёлкали кошельками, никто не слышал, что там случилось у кассы.