Саня вздрагивал всем телом и просыпался. Дыхание зашкаливало, и было не по себе из-за сна — странного и пугающего. Полежав, опять засыпал, и опять возвращался в тот же сон. Опять взбирался на гору, спотыкался и катился вниз.
После завтрака и лечебных процедур он заглянул в палату к Жеке. Но его кровать пустовала, а самого нигде не было видно. Странно: после химиотерапии сильно не разгуляешься. На соседней кровати мальчик лёжа читал книгу, то и дело листая страницы. Кажется, его звали Артём, в чём Саня не совсем был уверен, но всё же позвал:
— Артём!
Мальчик оторвался от своего занятия и посмотрел с улыбкой на стоявшего в дверях Саню.
— Я не Алтём, а Антон. Ты к Зене?
— Да. Его ещё не привезли?
— А он больсе не лезыт тут. Ему ноцью было плохо, и его увезли.
— К-куда?
— В синий бокс, — деловито доложил малец и опять занялся разглядыванием картинок.
В голову ударило и полыхнуло так, что в глазах тут же потемнело. Саня судорожно вцепился в косяк двери и с минуту стоял, пока темнота не рассеялась и не появились сначала через пелену очертания предметов, а потом и вся комната. Ноги ослабели, и он едва добрался до стула возле столика медсестры. В ушах звенело, как будто кто-то непрерывно возле него перебирал и встряхивал монисто. Сердце сначала замерло, а потом с удвоенной силой принялось перекачивать кровь, которая гулким набатом стучала и пульсировала в висках. Липкий страх заполз в каждую клеточку, покрывая кожу испариной.
Внутри него всё кричало: «Жека!» — выталкивая из лёгких судорожный стон, а из глаз — щиплющую влагу. Но стон застревал где-то в горле, а глаза оставались сухими до рези. Саня не мог ни говорить, ни дышать, ни двигаться. Сидел на стуле с лихорадочно скачущими в панике мыслями:
«Жека! Что с ним?! Жека! Жека! Жека!»
Подошла медсестра, уже не Лида — другая. Кажется, Тамара. Саня хотел спросить, но голос сел, и получилось сказать едва слышным шёпотом:
— Женя Богданов… С ним всё в порядке?
— Господи, ты чего такой бледный, Саня? Давай-ка, идём в палату. Сейчас укольчик тебе поставлю и давление измеряем. Идём, мой хороший!
Тамара взяла его за руку, намереваясь помочь подняться. Но Саня с силой отстранился и с ожесточённой яростью посмотрел на сестру.
— Не надо мне помогать! Что с Жекой? Отведите меня к нему, мне нужно… нужно его увидеть!
Сане казалось, что он кричит, но из-за шума в ушах слышал свой голос как сквозь слои ваты. Да и не кричал он на самом деле, а лишь выдавливал с придыханием сиплый шёпот.
— Так, немедленно успокойся! Тебе нельзя нервничать! Ты меня слышишь? Саня?!
Но Саня уже не слышал, теряя сознание и заваливаясь набок. Медсестра едва успела схватить за плечи и прижать к себе обмякшее тело.
***
Уже несколько дней Саня находился в забытьи. Его организм отказывался возвращаться полностью в реальный мир. Сознание то плавало где-то в бескрайних просторах небытия, то выныривало на какое-то время. И тогда он смутно видел перед собой размытые лица врачей, медсестёр, ещё каких-то людей. К нему наклонялись, о чём-то спрашивали, но голосов Саня не слышал, только видел сквозь плавающую пелену шевелящиеся губы. Ещё иногда перед ним появлялись лица родителей. Их губы тоже беззвучно шевелились, не передавая ни одного слова.
Густая пелена, окружавшая его, не пропускала звуки, заглушая их мерным несильным гулом. Как-будто где-то вдалеке шумел морской прибой, или это за окном шёл непрекращающийся ливень, обрушивающий на землю тонны воды. Иногда всплывало в памяти улыбающееся лицо Жеки, и тогда откуда-то изнутри поднималась волна беспокойства, но она тут же терялась всё в той же вязкой пелене небытия. Но однажды сознание прояснилось. Саня ещё лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к тишине, окружавшей его. За окном, кажется, опять шёл дождь: до него доносилось монотонное постукивание по стеклу.
В палате было свежо, и Саня почувствовал лёгкий озноб. Он хотел натянуть повыше одеяло, но многочисленные проводки, опутавшие руки и грудь, как щупальца осьминога, не позволяли двигаться. Он приоткрыл глаза: комната была наполнена синеватым сиянием, исходившем откуда-то сбоку. Там всё время что-то тихонько жужжало и попискивало. Работали какие-то приборы, но Саня их не видел, а повернуть голову не было ни сил, ни желания. Вдруг из полумрака комнаты высветилась фигура человека. Она была почти прозрачной и окутана слабым пульсирующим сиянием. Саня силился разглядеть черты лица, но ему это не удавалось. Пелена ещё отступила не до конца, все очертания предметов и сияющий силуэт были размыты. Человек приблизился и наклонился над Саней, положив руку ему на грудь. Саня видел руку, но прикосновения не ощутил. Но вот постепенно начали проступать и становиться чётче знакомые черты лица.
«Жека!» — вспыхнуло мгновенной радостью в сознании.
— Узнал? — мягко улыбнулся Жека.
Саня хотел приподняться навстречу другу, но Жека остановил его жестом руки:
— Лежи-лежи. Тебе ещё нельзя подниматься.
Саня хотел спросить Жеку, как он. И ещё другие вопросы роились в голове, но как ни силился, ничего сказать не получалось, только беззвучно шевелил губами, как рыбка в аквариуме. Наконец он оставил эти бесполезные усилия и просто лежал и смотрел во все глаза на дорогой образ, чувствуя, как к нему постепенно возвращаются силы, и пелена перед глазами тает.
А Жека, не переставая молча улыбаться, провёл ладонью по его груди, как будто что-то нащупывая, и вдруг Саня увидел, что от него за Жекиными пальцами потянулась тонкая, как струнка, верёвочка. Она была густо-вишнёвого цвета и похожа на жилку. А Жека, присев рядом на край кровати, продолжал тянуть и сматывать верёвочку-жилку в клубочек. Вот к его рукам тянулось уже несколько таких жилок, а он всё продолжал и продолжал непрерывно накручивать их на клубок, похожий на шарик для пинг-понга. Саня заворожённо смотрел на это странное действо, затаив дыхание, ни на секунду не отрывая ошеломлённых глаз.
Вот одна жилка закончилась… вторая… третья… А Жека всё так же равномерно покручивал свой клубок, пока не показался кончик последней. Тогда он повертел между ладоней буро-красный шарик, уплотняя, делая меньше, и наконец убрал его в карман. А затем медленно протянул руку и погладил Саню по щеке. Саня опять ничего не почувствовал, только лёгкое тепло, как дуновение ветерка. Жека переместил руку к изголовью и наклонился к Саниному лицу, не разрывая взгляда. Саня опять ощутил легкое скольжение воздуха на коже и вдох в его приоткрытый рот, потом ещё — более ощутимый, с протяжным возгласом:
— Жи-ви-иии!
Саня непроизвольно сглотнул этот вдох-возглас, одновременно на секунду прикрыв глаза. А когда открыл… никого уже рядом не было. Жека исчез… растаял.
Мощная волна тепла прошла от головы до кончиков пальцев ног, заполняя каждую клеточку ослабленного болезнью организма, как будто разрывая путы, сковывающие Санино тело, давая свободу дыханию, наполняя мускулы живительной силой, вытесняя зыбкое марево из головы. Саня вдруг почувствовал, как невидимые руки подняли его вверх, и вот он уже летит. Раскрыв широко глаза, силился что-нибудь разглядеть и понять, где он и что происходит, но вокруг была сплошная непроглядная чернота. Саня стремительно падал вниз, и чем ближе приближался к цели, тем скорость полёта всё больше и больше увеличивалась. От этого было и немного страшно, и захватывало дух от немыслимой быстроты движения. Саня чувствовал себя камешком, падающим в бесконечном пространстве, и что-то неотвратимое уже приближалось, оно уже вот… совсем рядом… ещё секунда и…