Папа внимательно выслушал мой рассказ, ни разу не перебив. И лишь когда я закончила, со вздохом спросил:
— Почему же ты матери наврала?
— Я боялась за Гретту! — честно призналась я. — Она не достойна смерти.
— Последнее время ты слишком часто права, — вздохнул папа, вставая со стула. — Видимо пора пересмотреть свои привычки и убеждения.
— Спасибо, папа! — с улыбкой обняла его, не совсем понимая его последнюю фразу. Поломав пару секунд голову, решила не заморачиваться: все узнаю в нужное время.
— Я люблю тебя, милая! — шепнул отец, и, высвободившись из моих объятий, ушел.
— И я тебя, пап! — повторила ему вслед.
Повалявшись, несколько минут в постели, я решительно откинула одеяло и встала. Спать больше не хотелось совершенно. Напевая любимую песенку, заправила кровать и подошла к шкафу. Отворив створки, я окинула взглядом одежду, выбирая, что надеть. Поразмыслив еще пару мгновений, достала простое белое платье до колен.
Да, знаю, благородной девушке просто необходимы толпы фрейлин, помогающие и одеться, и причесаться, и покушать, и еще целю уйму вещей. Вот только я всегда была против. Внутри меня постоянно вопила гордость: нежели я не могу самостоятельно одеться или прибрать в комнате?
Отец лишь закатывал глаза на мои протесты, но "завести" столь "необходимую" девушку пришлось: все-таки этикет есть этикет. Жила Аннет в отдельном крыле для слуг, и я прибегала к ее помощи очень и очень редко. Впрочем, девушка была вполне не против такого расклада: деньги ей все равно платили.
Не пускала я в свою комнату и уборщиц. Уж слишком своевольно и непредсказуемо они расставляли вещи. А искать потом приходилось мне. Поэтому, после пары прецедентов, я стала убираться сама. Папа лишь головой качал, но не спорил. Кажется, ему нравилась моя самостоятельность.
Покрутившись перед зеркалом, я, как нельзя довольная поскакала в ванну. Лицо безжалостно умыла холодной водой, почистила зубы. Убрала волосы в высокий хвост, скорчила забавную рожицу своему отражение и пошла вниз. Завтрак не ждет. Он стынет.
Я еще не дошла даже до лестницы, как услышала божественно красивую музыку, льющуюся с первого этажа. Только моя мама умеет так чудесно играть на рагоре!
Музыка так и манила, так и звала, так и подвигала танцевать. Тихонько мурлыкая эту мелодию, я спустилась в гостиную, откуда она доносилась. Прикрыв глаза, прислушалась к музыке и начала вальсировать. Ах, танцы, танцы! Как я люблю вальс! На меня нахлынули непередаваемые чувства. Я кружилась в танце, ласково улыбаясь и искренне смеясь.
Тут я почувствовала, как сильные мужские руки подхватывают меня и кружат, кружат, кружат!.. Удивленно распахнув глаза, увидела перед собой улыбающуюся физиономию Рикки. Игриво подмигнув брату, я, как ни в чем не бывало, продолжала танцевать.
Наконец, музыка закончилась, и Рикки с улыбкой отступил.
— Ты великолепно танцуешь! И станешь украшением Зимнего Бала! — улыбнулся он.
— Ты шутишь?! — радостно воскликнула я, внезапно вспоминая и о скором дне рождения, и о предстоящем первом бале.
— Ни-ни! — покачал головой брат. — Я предельно серьезно! Тебе же в этом году исполняется шестнадцать, а значит, все светские вечера открыты!
— Точно! — я вновь закружилась по комнате, радостно смеясь. — Скорее бы зима!
— Два месяца осталось! — тоже рассмеялась мама, вставая из-за рагора. — Придется потерпеть!
— Эх! — вздохнула я, мысленно поминая всех известных Богов. — А сколько у нас приглашений?
— Три! — ответил отец, заходя в гостиную.
— Три? — удивленно переспросила я — Кто же третий? Рикки же еще только пятнадцать!
— Ну, вообще-то оно для твоей мамы! — усмехнулся отец. — Но, увы, оставить Рикки одного дома я не могу, поэтому, решил пригласить твою новую подругу…
— Аааа! Папочка! Я тебя обожаю! — радостно завопила я.
— Но при условии, что она сегодня же появится в моем доме! — с наигранной строгостью сказал он, искусно пряча в глазах отнюдь не смех.
— Конечно-конечно! Обязательно позову ее в гости! — закивала я, выбегая из гостиной и забыв обо всем на свете.
— Сначала завтрак! — крикнула мне вслед мама, заставив смущенно остановиться. Спешно покушав, я накинула легкий плащ (все-таки осень!) и помчалась на знакомую полянку, горя желанием сообщить Гретте чудесную новость.
Бал, бал! Красота-то какая, даже не вериться, что наконец-то попаду в высшее общество! И не одна! Ура, ура! Моему счастью не было предела!
Когда, наконец, добежала до полянки, то тут же в замешательстве остановилась. Деревьев тут было превеликое множество, а какое из них было тайным ходом в дом девушки, я благополучно забыла.