— Прекратить работы! — строго сказал Курицын. — Неужели, Синюк, вам не ясно, что ваша позиция уязвима с воздуха? Минометы надо установить вон там, на опушке, чтоб иметь возможность укрыться в лесу.
— Пусть это вас не волнует, товарищ майор! Если самолеты нас обнаружат, не поможет ни лес, ни окопы. У минометчиков такой лозунг: «Смерть врагу, пиздец расчету!» — встревоженно пошутил Синюк.
— Вы не паясничайте, капитан! — Курицын нахмурился. — Позицию необходимо перенести на двести метров к лесу!
— Как перенести! Вы смеетесь?! Батарея работала три дня! Да в конце концов я и не вам подчиняюсь! У меня есть начальник артиллерии, он в курсе дела…
— Нет-нет-нет! — быстро сказал Оверьянов. — Не кричи, Синюк! Тебе надо было более тщательно подойти к этому вопросу. Придется переменить позицию, я согласен с Курицыным…
— Да что это такое… — растерялся капитан. — Мы же вместе выбирали… Солдаты руки в кровь истерли… Что эти двести метров решат?
— Выполняйте приказ, капитан! Что вы тут расплакались, солдаты устали, солдаты руки истерли! Они служить должны, а не писать в песочек и пасочки из него лепить. Поменьше слюнтяйства! Не берите пример с ваших лейтенантов!
Майор Курицын сердито пошел к машине.
Оверьянов, уходя, полушутливо заворчал, надо, надо, Синюк, не артачься, допустил оплошность, исправь, солдатам будет только полезно поработать немного, ничего страшного…
Солдаты, прекратив работы, напряженно смотрели на офицеров.
Синюк сплюнул с досады, повернулся к лейтенантам, ну что вы скажете, как теперь выкручиваться…
— Ах ты, Гном, моя радость! — с ожесточением сказал Казаков. — Вы видите, какая мандавоха, сам же выбирал позицию, а теперь отказывается!
— А ты рассчитывал, что он из-за тебя со штабным начальством ругаться будет? — злобно ответил Петров. — Ничтожество! Такой за двадцать копеек в церкви перднет!
Синюк не мог успокоиться.
— Правильно говорят, не торопись выполнять первый приказ, ибо сейчас же последует другой! Что этот дурак понимает в артиллерии! Это пол сотни деревьев придется завалить, чтоб они минам не мешали… Батарея зря три дня жопу драла из-за этого дуроеба!
— Я не перестаю удивляться нашей наглости. Под предлогом выполнения священного долга и под угрозой тюрьмы пригнали сюда молодых людей, поселили в скотских условиях, кормят хуже свиней, тиранят их на губе, издеваются в казармах, два года без отпуска и после этого мы считаем себя вправе требовать от них сознательного отношения к службе. Не просто, заметьте, не прекословить начальству, а сознательно, то есть с воодушевлением и восторгом, выполнять приказы любого мудозвона!
Толя Теличко разволновался, поднялся с земли.
— Была бы это профессиональная армия, другое дело. Там деньги платят, люди добровольно записываются, знают, что их ждет. А мы платим солдатам три шестьдесят в месяц, да половину еще высчитываем, то на газеты, то на пуговицы запасные. Что они видят? Несправедливость, хамство и лицемерие? Естественно, им приходится подстраиваться. Вот поэтому столько среди них всякой рвани и хитрожопых лодырей или просто нарушителей, крупных и мелких! С нормальными человеческими качествами при таком порядке не выживешь. А выжить хочется всем, вот люди и звереют для этого…
— Не кипятись, Толя! — сказал Казаков. — Зато наша армия самая выносливая и неприхотливая. Изголодавшемуся солдату пообещай чашку риса, стакан водки или колбасный магазин на разграбление, так он тебе жизни за это не пожалеет! Поэтому мы так и боимся китайцев — их много и все нищие… А скажи нашим, что вон в том городе они найдут бабу и транзистор, быстренько бросятся на штурм… Все это входит, наверное, в психологическую подготовку армии, не зря над этим ломают голову тысячи ученых…
— Да при чем здесь психология! — сказал Петров. — Просто денег не остается на булочки с изюмом.
— Вы так и вправду до ерунды договоритесь! — Синюк успокоился. — Армия такой и должна быть, это вам не Гагры — Сочи-Мацеста! Вон, американцы, получили под жопу во Вьетнаме и не удивительно. У них каждому солдату даже туалетная бумага ежедневно положена! Видите ли, нельзя в бою пальцем или листьями подтереться! А призывники повестки жгут перед президентом! Попробовали бы у нас такое, я бы первый этих пидоров из пулемета! Теперь судят на всю страну какого-то несчастного лейтенантика. Якобы, слишком много перестрелял старичков и старушек! А ты что бы сделал, Казаков, если бы из вражеской деревни какая-нибудь срань зеленая выстрелила в спину и убила, скажем, твоего друга Коровина? А? Камня на камне не оставил бы от этой деревни! А вы говорите несправедливость, хамство… В армии иначе нельзя. Солдата надо раздрочить, да дать ему передовую технику, и чтоб командира боялся. А как он будет выполнять приказы, сознательно или бессознательно, меня не интересует… Строй, Петров, батарею! Ничего пока не говори, подождем до завтра…