Так нет, черт несет Колю Жмура, командира седьмой роты.
Старший лейтенант Жмур, держа за шиворот двух очень пьяных солдат, попытался взять нахрапом.
— Вот, Гранин, посади-ка этих пропойц на губу! Завтра с ними будем разбираться!
— «Записка об аресте» есть? — равнодушно спросил Гранин. — Если нет, вали отсюда со своими алкоголиками. Белоус приказал никого не принимать без записки…
— Какая записка в воскресенье, Олег! — сбавил тон Жмур. — Мне замполит яйца оторвет, если увидит пьяных. Не могу же я оставить их в казарме!
— Нет, Коля, ничего не выйдет! Зачем мне этот гембель на голову? Мне караул сдавать надо, а твои без записки…
— Олег, ты пойми, наказать надо этих змеев! — по-настоящему разволновался Жмур. — Ты знаешь, что они утворили? Ротное постельное белье пропили! Откуда я знаю, где, наверное, в Ледяной. Вчера, представляешь, поменяли постели. Увязали в узлы грязные простыни, пусть, говорю, полежат в каптерке до понедельника. А к вечеру белье пропало! Кто украл? Неизвестно, конечно. Ну, думаю, я вам, пиздота, устрою Варфоломеевскую ночь. Кто же из вас будет завтра пьяный? Специально ждал, прихожу после обеда в казарму, пожалуйста! Эти два сосателя уже варнякают! Ты видишь, посадить их надо, какие могут быть шутки! А завтра я в Ледяной выясню, какая это блядь скупает ворованное казенное имущество…
Пьяных втолкнули в камеру…
Буфет в клубе оказался закрыт, сердце Гранина упало, предчувствие не подвело. Он вытер лоб и прошел к урнам, в зал для репетиций. Никого, нашел в себе силы удивиться Гранин.
Пройдя через сцену, толкнул дверь гримуборной.
Избирательная комиссия в полном составе сидела за столом.
Пять офицеров с красными лицами говорили вполголоса, но бестолково. Приготовившийся разливать по стаканам водку председатель комиссии капитан Дерюгин увидел Гранина и страшно обрадовался.
— Гранин, сука ты такая, где ты бродишь! Мы ждали тебя, ждали! Голосовать надо, а тебя нет!
— Почему буфет закрыт? — сурово спросил Гранин. — Полковник приказал, чтоб он работал, пока не пройдет последний избиратель. А я еще не проголосовал и дежурный по парку тоже.
— Да ты не скандаль, все улажено! Мы уже час назад сводку отправили в дивизию! Все, говорю, проголосовали с подъемом небывалым и на сто процентов! Что мы вас ждать до ночи будем? Ты не расстраивайся, водки-то у нас море, на всех опоздавших хватит!
Непримиримые складки на лбу Гранина расправились, он растроганно взял стакан.
— Ну, чтоб наши дети за трамвай не цеплялись! — закричал председатель избирательной комиссии. — Выпьем! Ешь, Гранин, ешь…
В половине одиннадцатого в дверь заглянула молодая женщина.
— Простите, ребята, моего здесь нет? Олежек, — масляным голосом сказала жена Гранина, Люба, — ты чего домой не идешь, ужин давно остыл…
Садись, Люба, подсаживайся к нам, закричали все, кроме Гранина, успеешь еще налюбоваться на своего красавца, выпей с нами…
— Спасибо, спасибо, нам пора, Олег, идти! Пошли домой, Олег! — медоточиво улыбалась Люба, глядя на мужа пламенным взором.
Гранин понял безнадежность ситуации, налил, не скрываясь, стакан водки и выпил.
— Жгу мосты! — туманно объяснил он свои действия.
Лицо Любы озарилось страстной злобой. Она не любила мужа пьяным. Гранин, шумно задвигавши стулом, встал и помахал рукой, дескать, прощайте, други…
Драку затеяли строители.
Они всегда нагло себя вели, напрашивались на скандал, все были согласны, давно пора их проучить, при первом же удобном случае, как только представится возможность, а не будет ни случая, ни возможности, под любым предлогом набить борзовые их хоботины…
Лейтенант Тимоха, с крупным синяком под глазом, рассказывал с возмущением.
Он с тремя солдатами патрулировал возле магазина в Ледяной. По случаю всенародного праздника, выборов в Верховный Совет, дурак майор Курицын придумал разослать по окрестностям патрули, чтоб пресечь в корне возможные бесчинства военнослужащих по отношению к гражданскому населению.
Затея была глупой, а ее исполнители выглядели по-дурацки, слоняясь с красными нарукавными повязками по центральной улице станции. Жители окрестных сел, относящиеся с недоверчивой враждебностью к офицерам, с солдатами были приветливы, а те ценили в гражданских ежеминутную готовность к деловому сотрудничеству. Зачем портить отношения с людьми, с которыми всегда можно договориться об обмене на вино и спирт любого полкового имущества? О бесчинствах, таким образом, никто и не помышлял, но страдающий зудом служебного усердия дурак-майор послал-таки патрули в Ледяную.