- Я возьму Угля. Оседлай.
Арон прекратил натирать чёрный круп лошади и вытер руки висящей на перекладине стойла тряпкой. Коротко кивнул и потянулся за седлом. Я же поспешила вернуться на свежий воздух. Конюшню определённо стоило вычистить.
На крыльце меня привычно провожала Элла. В ожидании лошади я перечислила девушке список покупок, затем, дождавшись, пока раб подойдёт поближе, принялась раздавать поручения:
- Элла, сходишь за покупками. Возьмёшь с собой Арона, поможет донести. Затем зайдёшь к посыльному и заберёшь мои письма и книги. Опять же, без Арона не ходи, сама не унесёшь. В обед покорми Арона и завари ему тот же отвар, что и вчера. Он на кухне, слева в шкафу на третьей полке. Я вернусь только к ужину. Арон, вычистить конюшню. Во двор никого не пускать. Если будет срочное письмо из дворца или ещё что-нибудь, пусть подсунут под забор. Никакие посылки не открывать. Все ясно?
Раб угрюмо кивнул. Элла беспокойно нахмурилась:
- Что-то случилось, госпожа?
- Пока нет, - я не соврала. - И если будешь делать, как я говорю, то и дальше не случится.
Вчерашняя аудиенция не давала мне покоя. Если Кассий был прав и на ответственных за Ханаку открылась охота, то мне первой стоит побеспокоиться за своё будущее. Возможно, «благодарность императора» имеет под собой двойное дно. Впрочем, какое императору дело до моей безопасности?
- Будьте осторожнее, госпожа, - произнесла мне в спину служанка. Я лишь неоднозначно махнула рукой, не оборачиваясь. Мол, что со мной может случиться. Я и на самом деле не особо верила в опасность. Интуиция пока молчала. Впрочем, в этом и заключается вся природа человека: мы уверены, что плохое может случиться с кем угодно, но только не с нами. А потом в один прекрасный день мы оказываемся мертвы.
Дорога до института верхом на лошади не заняла много времени. Как и само моё пребывание там: научного руководителя Верасия Главского не было на месте, большинство нужных мне преподавателей вели свои занятия. Не рыбный день, ничего не скажешь. Решив воспользоваться оказией, я направилась в библиотеку. Посетителей в читальном зале наблюдалось не много: пару таких же заучек, как я, только намного младше. Курс первый-второй, не больше.
Обложившись книгами и нужными мне материалами, я погрузилась в работу: окончить и проверить статью, подготовить доклад о политическом укладе Варасса - довольно сильно изолированного маленького царства на Востоке, практически никак не контактирующего с остальным миром. По стечению обстоятельств и, можно сказать, чудом попав на территорию данного царства, я, совершенно позабыв о первоначальной и основной цели моей поездки, проторчала больше месяца в варасской столице, докучая своими расспросами и исследованиями нескольким тысячами местных жителей, включая самого царя и его правящую семью. Затем принялась за остаток населения, располагающего на не особо обширной территорией. Наверное, жители Варассы впервые были рады скромному размеру своей страны, ибо, исколесив вдоль и поперек, заглянув в каждый мало-мальски крупный город, я, к неприкрытому счастью варассцев, наконец, оставила в покое их родину и вернулась к непосредственной цели моей поездки - работе над докторской.
Время пролетело совершенно незаметно. Я отвлеклась от многочисленных записей только когда по моему столу деликатно постучали. Не удержавшись от недовольного цыка, я в раздражении вскинула голову вверх. Раций Коралиус - а это был именно он - хмыкнул в ответ.
- Давно не виделись, Таритта, - приветственно помахал рукой мужчина, кривя губы в ироничной усмешке. - Я уж понадеялся, что ты сгинула где-нибудь в горах третьего царства. Даже помолился за это пару раз в Храме Всех Богов.
- Плохо молился, - фыркнула я. - Без веры. Или они тебя просто не услышали. В любом случае моё путешествие прошло без сучка без задоринки. Так что готовься принять поражение на защите докторской.
Наше с Коралиусом соперничество началось на первом году магистрата. Сцепились в горячем споре прямо на вводной лекции. Раций был сыном бывшего министра внешних связей, перенявший у своего родителя все нужные для блестящей политической карьеры качества. Правда, долго учился на международной экономике, а к магистру решил перейти на международные отношения. Почему? Раций никогда не говорил. Да и отношения у нас были всегда слишком накалёнными, чтобы обсуждать задушевные темы.