Но в настоящую минуту Сарыч с колокольчиком летел как раз в противоположную сторону. Неужто пернатый хищник следит за ним? Нет, конечно! Это просто случайность, что сарыч летит в том же направлении, куда шел и он. Но, желая удостовериться, судья повернул в сторону, подальше от тропинки, стремительно шагнув в высокую траву, так что кузнечики веером метнулись во все стороны у него под ногами.
Он оказался прав: то была просто случайность. С резким звоном Сарыч с колокольчиком тоже повернул в сторону, но совсем в другом направлении и, тяжело махая крыльями, минуты через две был уже вне поля зрения и слуха, скрывшись за деревьями далеко на западе.
Опять судья обедал плохо, опять он провел весь полдень в полудремотном состоянии на веранде. На всем небе теперь не видно было ни одного сарыча — все они где-то спустились на землю, и это несколько облегчило его беспокойный ум. Но это, конечно, не значит, что судья совершенно отбросил всякие мысли о сарыче. Внешне он был довольно спокоен, но внутри его все время что-то точило, как тот белый червяк, который находится иногда даже в совершенно хорошем на вид орехе. Порой, через долгий промежуток, легкая спазма сжимала вдруг ему горло. Судья никогда не слыхал о пьесе, ставшей знаменитой благодаря знаменитому актеру, где жертва убийства также была бродячим торговцем, а звон колокола неусыпным угрызением совести в ушах убийцы. Будучи примерным христианином, не пропускавшим ни одной церковной службы, судья не интересовался театром и его служителями-актерами и благодаря этому избежал дополнительного угрызения совести. Он и так чувствовал себя скверно.
В эту ночь, как и в предыдущую, сон старика был неспокойный, отрывочный, нарушаемый сновидениями: во сне он слышал удары металлического язычка о медную стенку колокольчика. Этот сон, можно сказать, был в руку. Чуть только рассвело, как судья вскочил с постели, шлепнул босыми ногами о пол, подошел к окну и стал вглядываться. Чуть видимый в розоватом свете, Сарыч с колокольчиком летел прямо над его крышей, держа направление на юг, к болоту, проводя прямую линию в воздухе между убийцей и его жертвой. Так, во всяком случае, казалось наблюдавшему за полетом судье, и его вдруг охватила сильная дрожь.
Стоя по колено в красно-бурой болотной воде, судья слегка присел, держа наготове ружье с взведенными курками в ожидании птицы, в которой для него были воплощены его преступление, опасность и животный страх и которую он решил убить. Комары мучили его, кругом квакали лягушки. Почти над самой его головой дятел прицепился к дереву хвостом вверх и смотрел прямо на него. Стрекозы с их бронзовыми телами и прозрачными крыльями летали взад и вперед, как маленькие живые челноки.
Другие сарычи пролетали туда и сюда, но судья терпеливо поджидал, не обращая внимания на судороги в ногах и на неприятное ощущение от воды в башмаках.
Наконец до него донесся звон колокольчика. Все ближе и ближе он становился, вот уже совсем близко, и вдруг Сарыч с колокольчиком очутился над головой судьи на высоте не больше шестидесяти футов. Черный его силуэт представлял собой прекрасную мишень на фоне голубого неба. Судья, не целясь, нажал сразу оба курка; раздался выстрел, и облако порохового дыма окутало его. Сквозь дым судья увидел, что птица метнулась в сторону, и ее колокольчик бешено зазвонил, но она тут же оправилась и взмыла кверху с такой быстротой, что даже колокольчик затих. Два длинных пера из крыла медленно спускались вниз; клочья от пыжей из патронов и кусочки зеленых листьев посыпались на голову судьи.
Он так отшвырнул в сторону ружье, что оно попало в лужу и исчезло под водой, а он пустился бежать из болота столь поспешно, насколько могли нести его дрожащие ноги. Вода и грязь брызгами обдавали его до самых бровей. Облепленный грязью, тяжело дыша и дрожа всем телом, весьма подозрительный на вид, он пробрался сквозь сплошную стену тростника и выбежал на открытое место, забыв на минуту о какой бы то ни было опасности. Страшное чувство отчаяния овладело им, нечем было дышать, но на дороге, серой от пыли, не видно было ни души, в поле за ней и во всем мире тоже, казалось, ни души.
Пока судья Гэтерс переходил поле, он немного пришел в себя. Нарвав травы, он очистился от болотной грязи, но белый червяк, точивший его, превратился в холодную змею, которая обвилась вокруг сердца и сжимала его все сильнее и сильнее!
Попытка убить Сарыча с колокольчиком произошла на третий день после полудня. Утром на четвертый день — по-прежнему стояла жаркая погода, на небе ни облачка и ни малейшего ветерка в воздухе — перед домом судьи раздался грохот колес и кто-то, остановившись у изгороди, громко позвал его.
Выйдя на веранду из самой отдаленной, полутемной комнаты в доме, где он лежал, растянувшись на кровати, судья прикрыл глаза рукой, чтобы защитить их от яркого света, и увидел констебля, который поджидал его, сидя в экипаже.
Старик медленно и как-то неохотно направился по тропинке, слегка склонив голову набок, прислушиваясь, всматриваясь, но констебль не заметил ничего необычного в его позе и походке. Он слишком был захвачен новостью, которую собирался сообщить судье. Без всяких обиняков он сразу начал выкладывать новость.
— Доброе утро, судья Гэтерс! В болоте Малая Шерсть найдено тело убитого человека, и вас требуют.
Он не заметил, что судья обеими руками держится за ворота, но он не мог не заметить странный взгляд судьи и смертельно бледное лицо, а также то, что, когда судья заговорил, голос его был глухой, безжизненный.
— Требуют меня?.. Зачем?..
С большим трудом произнес он эти слова.
— Ну, как же: произвести расследование, — ответил констебль. — Коронер болен, и он говорит, что вы, как ближайший мировой судья, должны заняться этим делом.
— Ага! — промолвил судья, и от сердца у него чуточку отлегло. — А где… где же оно… это тело?
— Отправили на ферму к Бристоу. Пока положили на конюшне. Его принесли с той стороны, и ферма Бристоу оказалась ближе всех. Если вы быстро соберетесь, судья, то я могу подвезти вас до самого места. Я думаю, там уже достаточно народа, чтобы можно было выбрать суд присяжных.
— Я… я не совсем здоров, — попытался было отговориться судья. — Я плохо спал последние ночи… Жара! — поспешно добавил он.
— Да, вид у вас неважный, — сказал констебль, — но дело это много времени не займет. Труп, говорят, в таком виде, что совершенно невозможно определить, кто был убитый и как его убили. В нашей округе за последнее время не было случаев, чтобы кто-нибудь пропал без вести, и я думаю, суду присяжных просто придется установить смерть неизвестного лица от неизвестной причины. Это будет вполне правильно. Мы живо все это обделаем и тут же похороним убитого, если вы сейчас же поедете со мной.
— Еду! — мгновенно согласился судья, чуть не дрожа от охватившей его радости. — Сейчас же еду с вами!
Он не стал возвращаться в дом, чтобы надеть пиджак и сообщить жене, куда и по каким делам он едет. В одной сорочке с засученными рукавами взобрался он в экипаж, констебль повернул лошадь, прищелкнул на нее языком, и она понеслась рысью.
Немного погодя судья задал вопрос, который неотступно вертелся у него в уме и на который он хотел услышать ответ, хотя и боялся:
— А как случилось, что нашли… тело?
— Получилось довольно любопытно, — сказал констебль. — Рано утром сегодня старший сынишка Бристоу услышал звон колокольчика в болоте и пошел посмотреть. У Бристоу, как вам известно, есть коровы, некоторые из них ходят с колокольчиками. Парнишка все шел и шел на звуки колокольчика, пока не забрался в самые густые заросли посреди болота, где растут кипарисы, и там он наткнулся на убитого.
И что же вы думаете, судья, никакой коровы там не оказалось. То был Сарыч с колокольчиком на шее — вот что там было! Да, сэр, тот самый Сарыч с колокольчиком, который появляется иногда в наших краях. Говорят, его не было в нашей местности с той поры, как тут косила людей тропическая лихорадка. Я лично не припомню такого времени, но так говорят. Негры, которые живут по ту сторону болота, очень его боятся. Они говорят, что когда прилетает Сарыч с колокольчиком, то кому-нибудь он непременно приносит несчастье!