На физкультуре предел терпения Даниила достигает своего пика. Когда моя грудь, обтянутая тоненькой ярко-бирюзовой маечкой, оказывается у него перед носом. Это я так удачно запустил мяч, что пришлось идти за ним и, поднимая, продемонстрировать щедрость природы, одарившей свою дочь таким вызывающим признаком женственности.
– Саш, – парень чуть не облизывается, – давай после уроков поболтаем?
– А что случилось? – я недоуменно хлопаю ресницами.
– Давно не виделись, – звучит в ответ рассеянно-глупая отмазка.
– Дань, я после школы не могу, у меня английский, – щедро улыбаюсь я ему и ухожу.
– А вечером? – звучит мне вслед.
Вокруг повисла напряженная тишина, видимо, наш диалог интересует многих.
– Позвони мне, – благосклонно киваю я ему.
Возвращаюсь к Ольге с беззаботным лицом. Та напряженно сопит, пытаясь удержать бушующий шквал эмоций.
После английского, заскочив в цветочный магазин за розами, я мчусь к Саньке и маме. Это так странно. Я воспринимаю его как другого человека, безумно дорогого мне, но другого. Поставив очередной букет в вазу, я начинаю растирать массажными движениями его руки и тихонько отчитываюсь. За все это время у меня появилась привычка в подробнейших деталях рассказывать обо всем, что происходит. О том, что я думаю и чувствую. Такая стопроцентная откровенность. Я твердо уверен, что Санька слышит меня, и иногда я умолкаю, задавая какой-то вопрос, жду, что когда-нибудь наступит тот день, когда я услышу ответы.
– Сашенька, – радостный голос мамы заставляет меня умолкнуть.
– Здравствуйте, – расцветаю я в ответ улыбкой. За все это время мы стали с ней близки так, как никогда не были раньше.
– Как первый день в школе?
– Хорошо, только вот теперь приходить я буду вечером, учимся мы в первую смену. Можно?
– Конечно, моя дорогая.
Посидев у Саши и мамы еще немного, я с сожалением собираюсь домой. Вдруг телефон разрывается бравурной мелодией, высвечивая незнакомый номер. Кто бы это мог быть? Даниил? И я, виновато кидая взгляд на Сашу и маму, вываливаюсь в коридор.
– Слушаю, – пытаюсь говорить я как можно тише, привыкший к полушепоту, царившему в стенах больницы.
– Саш, это Даниил.
– Привет, – выдыхаю я, просчитывая варианты нежного и ласкового посыла. А то как же? Надо отказать так, чтобы парень был счастлив.
– Саш, погуляем вечером?
– Дань, я так рада тебя слышать. Но ты знаешь, я еще даже домой не заходила. Боюсь, сегодня не получится.
– Завтра?
– Дань, давай в школе поговорим, хорошо?
– Хорошо, – чувствую легкую досаду в голосе парня. И отбой.
Хм… Тот еще фрукт. Ну ничего, тем интереснее будет играть.
На следующий день я банально и бездарно нервничал, заметив, что Даниил, меня намерено игнорируя, просто упивается вниманием других девушек. Что же я как брошенная невеста? Так, встали, улыбнулись и пошли складывать поклонников в штабеля. Осень как-никак, замерзнет приличная девушка без пылких взглядов.
Твою мать! Надо уметь ходить с гордо задранным носом, да еще и на каблуках. Иначе вас ждет моя печальная участь. Я, виновато улыбаясь, выкарабкивался из железобетонных объятий Федечки. Надо же так неудачно свалиться, зацепившись каблуком. Или удачно? Внутри у меня все сладко сжалось. И внезапно всхлипнув, ожил мой гейдар. Пару раз подмигнув мне, приветствуя, он заливисто и суматошно замигал. Да ну? Федечка гей? Судя по вопившему на все лады подсознанию – гей. Хм. Я, продолжая улыбаться и рассыпаться в благодарностях, пристально всматривался в парня. Тот, не дрогнув и зубоскаля в ответ, помогал мне привести себя в порядок. Точно гей. Кто бы устоял, так солидно потискав мою тушку в руках да еще с красноречиво расстегнувшимися пуговичками на груди? Правильно, устоял бы гей. Погруженный в свои мысли, я заинтересованно пялился на Федечку. Не подозревая даже, как это выглядит со стороны. Но добрая подружка Оля не замедлила открыть мне глаза, прошипев на уроке о том, что только такая идиотка как я, откажется погулять с Даниилом и клюнет на Федечку. А я еще раз без особого смущения воззрился на Федечку. Медведеподобный, добродушный, с дурацкой челочкой. Прям мишка Тедди, обнять и затискать. Федечка заметно стушевался под моим сканирующим взглядом. Вот если мальчика привести в порядок, убрать эту челочку, переодеть, он составит здоровую конкуренцию Даниилу. Смутные мысли и нехорошие планы забродили в моей головушке. Жадно потирая ручонки, я уже мысленно переодевал парня. Хм. Попутно размышляя о том, какое тело скрыто под этим мешковатым пиджаком и плохо отглаженной рубашкой. Картинка, нарисованная моим неуемным воображением, мне явно нравилось. Так нравилась, что я невольно поерзал, пытаясь погасить вспыхнувшее желание. Все же как хорошо иногда быть девочкой, потупил взгляд – и никаких признаков сильнейшего возбуждения. Еле дожив до конца уроков, я готов был сбежать домой и разделить последствия моих урочных фантазий с душем в теплой ванной. Но не тут-то было. Вцепившись мне в предплечье, надо мной навис Даниил. Просверливая меня злым взглядом, поинтересовался:
– Сань, английский сегодня есть?
– Нет, – пискнул я ему в ответ.
– Еще какие-то дела?
– Нет вроде бы, – я окинул взглядом стремительно пустеющий после звонка коридор в надежде найти причину для срочного побега.
Иначе весь мой план охмурения полетит к чертям собачьим. Я ж его прям сейчас и здесь… Жаркая волна желания снова разливалась по телу. Ох, Данька, знал бы ты, что перед тобой стоит почти три месяца воздержания. Не тратил бы время попусту. Я жадно разглядывал рот нависшего надо мной парня. Самоконтроль! Хорошие девочки так не делают! – загибалась где-то в муках здравая мысль. Но руки уже мягко оплели шею и, жарко прильнув к губам, я всецело растворялся в поцелуе. Прижимаясь сильнее к нему, перебирая на затылке волосы, постанывал от удовольствия. Тело, послушное словно воск, мягко льнуло к телу парня. Хорошшшо… Еще…