— Не-е-ет!
Кричит женщина с ребенком, она сжимает его в объятьях. Он не может этого знать, к счастью, не может. Она поднесла его так близко, как только могла, она сжимает его в объятьях. Он спит, жара его убаюкала, он не будет страдать, прощай! Она целует его, целует вновь, быстро, его лоб, глаза, носик. Снова и снова… Затем поднимает его обеими руками над головой, устремляясь вперед, шагая как можно шире…
И вот по воде пошли завихрения, а его — его вынесли обратно на песчаную жаровню, на палящее солнце, он прижал ручки и ножки к тельцу.
Съежившись, словно в женской утробе, он поднес кулачки к щечкам, подтянул колени к груди. В этот момент, прекращая существование, он такой же, каким был в момент появления, жизнь оканчивается, припав к своему истоку.
25
Виттоз стоял перед домом, на нем была женская шляпа с цветочками и юбка жены. Виттоз стоял перед зеркалом, он одевался в женское и курил трубку. Усы занимали почти половину лица под широкой серой соломенной шляпой, черные шелковые ленты завязаны под небритым подбородком. Он поднял голову, чтобы еще раз взглянуть на себя, мешались текшие по носу и свисавшие с бровей капельки пота — одна, вторая, — он вытер их рукой. Он вытер их, громко смеясь, глядя в зеркало. Вышел, продолжая смеяться, он надо всем смеялся. Услышал, что говорят в соседнем доме. Остановился.
— Ну да! Это ты виноват! Если б мы оставили деньги дома, они б не пропали… — говорил женский голос.
— А проценты? Десять тысяч франков с шестью процентами годовых, получается еще шестьсот франков в год, — мужской голос.
— Проценты? А где они? Ты их видел? Чертов скопидом!
Виттоз стоял под окном, — это был первый этаж, — ему надо было только подняться на цыпочки.
Старуха едва держалась на ногах. Старик с трудом поднимался со стула. Дышал он трудно, прерывисто и хрипло, как кузнечные мехи. Одной рукой он опирался о стол, другую поднял:
— Замолкни!
И сам замолчал, ему надо было отдышаться.
— Ты не понимаешь… что… что у меня все документы… расписка… квитанция… вот что важно… на сумму в десять тысяч… десять тысяч… шестьсот…
— Ну так сходи за ними!
И показывает ему на раскрытую дверь (Виттоз отпрянул).
В дверном проеме виднелись мостовая, толстый поникший стебель львиного зева, у старика не было никакого желания.