Он снова закрыл глаза.
Раскрыл. Послышались голоса. Это группа молодых людей, за плечами холщовые сумки, они взбираются по крутой тропинке неподалеку отсюда, разговаривая громко и беспрестанно и указывая друг другу на что-то, что находится еще выше…
27
Надо взобраться еще выше. Туда, где уже нет деревьев, где растет лишь трава. До двух, двух с половиной тысяч метров, куда жители долины поднимаются каждое лето на два месяца вместе с животными, поскольку ничего нельзя упускать, к тому же они умеют довольствоваться малым.
Этим вечером они сидели возле шале, их было восемь. День был похож на остальные. Как всегда, закончив работу, они поели и пошли отдохнуть на скамейке у двери. Руки держали так, словно не знали, что с ними делать, теперь-то их нечем было занять. Кто-то, положив их на колени, курил трубку, кто-то, сложив руки вместе, зажал их меж ног, а кто-то просто опустил вниз. Так сидело восемь человек, начинался вечер. Их было восемь, и они не двигались. Края эти в самой вышине. Здесь, по крайней мере, будет спокойно? Это в самой вышине, выше тех мест, куда обычно заходят, выше людей и привычного мира, выше новостей, так что еще могут быть дни, похожие на другие, разве они здесь не в укрытии?
Правда, стоит невероятная жара (и здесь тоже, даже здесь), но такое случается. И, загнав скот на ночь, они смотрели, как вокруг происходит то, что происходило всегда: опускались тени. Тени бесшумно ложились у ног, поднимались к рукам, как всегда в это время, когда небо начинало меняться: вначале розовое, затем красное, светло-красное, темно-красное, желтоватое, зеленое, словно цветут поля заячьего гороха, поспевают пшеничные нивы, наступает пора сенокоса. На нас в это время уже лежит тонкий слой пепла. И вот показывается еле заметная первая звездочка, затем еще две или три, но тех, что появляются вослед со всех сторон стаями, уже никто не видит.
Был час, когда обычно они отправлялись спать. Это случилось, когда они собирались войти в дом. Один за другим они постучали трубками, выбивая пепел, положили их в карманы, зевая. Все это — в вышине над миром, кажется, за пределами досягаемости. Они не заметили, что кто-то пришел, что их караулили. Это была группа молодых людей, которым больше не было места в долине, и они сказали себе: «А давайте пойдем в шале!» Так поднимается вместе с людьми война, и война поднялась вместе с людьми сюда. Те думали: «У них наверху есть все необходимое, надо только занять их место!» Так что они пришли с темнотой, поднимавшейся впереди, перевалившей через откос перед пастбищем, занявшей травянистый склон, похожий на три наступавшие друг на друга волны. Верхняя несла на гребне шале. Поднимавшаяся тьма добралась до него, накрыла, улегшись поверх, затем, восстав, принялась карабкаться по отвесным скалам. Мужчины на скамье, убрав трубки в карманы, встали на ноги. Из хлева слышался шум: коров на ночь запирали, но не привязывали. На телятах оставили колокольчики. Они поднимали заднюю ногу, чесались, и колокольчики позвякивали. Мычала телка, тяжело дышал бык. Мыши прибегали из леса в теплую комнату, где в печи тлел огонек, но перед сном все гасили. Один из мужчин, набрав в руки воды, брызнул на головешки, пошел дым. По низкому потолку, по балкам метнулись отблески, пропали. Большая деревянная ручка, на которой висел котел, стала черной, словно обуглилась, исчезла, растворилась во тьме…
Все началось с выстрела в воздух.
Те из обитателей шале, что еще не успели войти, замерли, вошедшие бросились наружу.
Никакой догадки у них не возникло, они видели, что во тьме кто-то приближается, они не препятствовали. Вероятно, они могли защититься, скрывшись за дверью, заперев ее, но они об этом даже не думали. Прежде, чем они успели опомниться, им прокричали: «Руки вверх!» Они сделали, как им велели. Их спросили: «Вы все здесь?» Они сказали, что да. Тогда им сказали: «Убирайтесь отсюда!..» Они в изумлении по-прежнему стояли с поднятыми руками. Их осветил яркий луч фонаря: они жались друг к другу, длинные бороды, синие полотняные безрукавки, рубашки, глаза широко раскрыты, в них не читалось ни единой мысли. «Убирайтесь! Вам ясно?!» Нет, им не было ясно. «Пошли прочь! Говорят вам!.. Вместо вас тут будем мы!» Они сдвинулись с места, отступили на шаг. Чуть отошли, отошли еще немного, принялись озираться, оглядываться…
«Поживее!» Они побежали. Вновь прозвучал выстрел. Они бежали, они уже даже не оборачивались.
Устремились вниз по травянистому склону, прокатились по следующему, оказались на скалистом откосе и попадали. Окликали друг друга, молчали. Ночь их поглотила поодиночке, они отыскали друг друга. Они сбивались с пути, сходились, теряли, вновь находили дорогу, вплоть до ущелья, до дна ущелья, до выхода из ущелья, где, наконец, остановились…