— Что-то не так, Бе?
— Просто держите меня… Вот так…
— Потом он пошел вновь, с закрытыми глазами.
Внезапно он их раскрыл, говоря:
— А это белое пятно?
— Это у Продюи. Это стена конюшни Продюи.
И Бе протянул руку в ту сторону, словно чтобы взять белый предмет, двое других засмеялись, сказали:
— Ты не сможешь! Взгляни, это слишком далеко!
Он на несколько мгновений вновь погрузился в ночь, словно возвращаясь домой, чтобы немного отдохнуть.
Меж тем они принялись идти и двигались потихоньку. Он все еще с осторожностью лишь слегка приоткрывал веки, словно запасаясь увиденным, и опять закрывал глаза. Он смотрел лишь на небольшое пространство, чтобы вначале все упорядочить. Но вот он все-таки вновь раскрыл глаза, и вновь все предстало перед ним, пока они втроем шли дальше. Он узнал, что представляет собой белый цвет, черный, молочный, розовый, что это вот — настоящий зеленый или желтый, а это — цвета выдержанного вина. Узнал цвета всех-всех вещей, те же вещи, что скрылись в другой стороне, тоже были наделены цветом, и познать все это можно было лишь через цвет.
Он сказал:
— Думаю, все в порядке.
Он остановился.
— Бессон, я вижу! Делакюизин, я вижу! Я вижу тебя, Бессон!..
И он повернулся к Бессону.
— Ты здесь, я вижу тебя, Делакюизин!
И он повернулся к Делакюизину.
Он посмотрел вперед, и веки его поднялись, обнажив радужки, которые все еще были бледны, как растения, что находились все время в тени, или ростки картошки, что долго лежала в подвале; веки забились, словно крылья у бабочки, когда та собирается полететь, и он сказал:
— Теперь все в порядке! Все хорошо!
И потом опять:
— А это?
— Это воздух.
— А это?
— Это скала.
Он подумал. Покачал головой, сказал:
— Да.
Сказал:
— Нет. Да нет же! Нет же! Господь! И все вот это!.. Возможно ли, чтобы все это стало моим?!
Вытягивая руки, раскрывая их, как раскрывают, когда видят, что кто-то идет навстречу — и на самом деле оно шло, шло к нему, — он брал все это, стараясь впитать все в себя, прижать: поток воздуха, часть пространства, еще часть, вот стена, вот еще одна, дом из темного дерева, еще один — розовый — и еще немного, слева, потом сзади, луга, поля, леса, зеленые квадраты, серые квадраты, желтые квадраты и то вон там, что сверкает, что не сверкает, — и вбирал это все вперемешку, и еще — небо, и снова — воздух; он брал это все себе, в руки, устал, закрыл глаза, чтобы передохнуть.
Потом — снова вытянутые руки, и в эти мгновения — великая тишина.
После чего:
— Я тут!
Он опустил руки и стал очень серьезным:
— Ведь мы… Ведь мы невероятно богаты! Никогда бы не подумал, что может быть столько вещей!
— A! — воскликнул Делакюизин. — Их ведь и в самом деле много!..
Он принялся называть их, он учил Бе этим словам, будто раскрыв перед ребенком букварь.
Растущие на камнях желтые и фиолетовые цветочки; растущие на камнях цветочки оттенка небесной лазури и в белых пятнышках; прочие виды цветов; коричневый цвет брюк, которого нет в природе.
— И серый цвет куртки, и белый — у белой рубашки. И вот еще, — говорил Делакюизин, — это деревянный забор; прежде ты все это знал только на ощупь, ну так вот как оно выглядит, если смотреть глазами. А это, это вот — самый прочный из всех камней, гранит; видишь, вот тут серое, а внутри — множество маленьких белых кристаллов…
Бе смотрел широко раскрытыми глазами, он больше не закрывал их. Он попросил Делакюизина и Бессона его отпустить, они спросили: «Думаешь, уже можно?» — и все же отпустили. И он пошел один, так они возвращались, видя впереди деревню. Бе видел, как посреди всего мира к нему приближается этот маленький мир, среди прочих частей мира — малая его часть, и, пока он шел, он по привычке лишь иногда вытягивал вперед руки, щупая воздух, лишь иногда проверял ногой почву, прежде чем ступить.
Они вошли в деревню. Люди спрашивали:
— Ну что, так лучше?
— Все прекрасно! — отвечал Бе.
И Далакюизин:
— Видите, мы его отпустили…
И отходил чуть дальше, чтобы дать поглядеть на это, и Бессон делал так же.
Они подошли к мастерской Шемена, сквозь застекленную дверь виднелись и Шемен, и его картина.
Бессону и Делакюизину внезапно пришла в голову одна и та же мысль, они сказали Бе:
— Вот что будет тебе интересно… Эй, Шемен! Можно войти?
И они вошли, говоря Шемену:
— Понимаешь, он только-только начал видеть. И до сих пор видел лишь то, что существует в реальности…
Они посторонились:
— Иди, Бе, встань вот тут…