— По-моему, ничего страшного, госпожа баронесса: дни сейчас безоблачные, фиалка стояла на самом солнцепеке, а она не любит прямого света. Вот и приболела самую малость. Стоит ее переставить подальше от стекла, туда, где свет будет рассеянным, и она очень скоро оживет.
— Вы так думаете? — по-прежнему скептически произнесла Лючия.
— Вне всяких сомнений. Давайте ее поставим вот сюда, вы ведь все равно ничем не рискуете…
— Будем надеяться, что все будет так просто, как вы говорите, — все еще недоверчиво согласилась девушка. — А сейчас позвольте предложить вам вина. Барон, принц, прошу сюда, и, может быть, господин Грей снизойдет до рассказа о себе… — не удержалась она от шпильки.
— Полно, полно, Люси! Конечно же, Макс расскажет о себе, правда, Грей?
— Без труда, Тони. И что бы вам хотелось узнать, дорогая баронесса?
— Для начала — называйте меня по имени.
— Спасибо, Лючия. И мне было бы приятно, если бы вы называли меня Максимом или Максом, как вам будет удобней. Итак?
— Хорошо, Максим, раз не обо всем можно говорить, давайте попробуем разматывать клубочек, как это и принято — со свободного конца. А места разрывов попросту связывать, вот и получится, хоть и с узелками, но цельная нить. Согласны?
— Очень удачное предложение. И где же находится наш свободный конец?
— А на Блексайде. Вы-то как там оказались?
— Может, вы и не поверите, Лючия, но это чистая правда — намеренно. И как раз с целью разыскать тех, кто так беззастенчиво отбирает жизни у неосторожных прохожих.
— И зачем же они вам понадобились?
— Вот за тем, чем все и кончилось. Мне об этом вопиющем безобразии рассказала хозяйка трактира, где я обедаю. Добрейшая женщина была так взволнована, что мне захотелось пойти и взглянуть на месте, нельзя ли как-то поправить положение.
Рассказывая это, Макс самую чуточку улыбался, и было непонятно, насколько серьезно он говорит.
— И что, вы действительно такой грозный соперник, что хотели выступить против всей шайки?
— Другими словами, вы спрашиваете, не слишком ли я самоуверен и не хвастаюсь ли? Нет, Лючия, я и в самом деле хотел лишь посмотреть, что там можно сделать.
— И, тем не менее, не раздумывая, вступили в схватку?
— Я профессионал, Лючия, и долгое время только тем и занимался, что оберегал чью-то жизнь. Совершенная случайность, что в этот раз это оказалась жизнь Тони.
— И как же это вам удалось с ними со всеми расправиться? Вот это — самое загадочное!
— Почему — со всеми? И принц, и погибший Данио тоже внесли свою лепту. Одному мне было бы не в пример труднее.
— Но… — Тони, только не обижайся, пожалуйста — как же принц и Данио не смогли, а вы сумели?!
— Оказывается, Лючия, вы — очень упорный следователь. Из ваших нежных рук уже не вырвешься. Тогда попробую сформулировать так: в тех очень далёких краях, где мне довелось побывать, меня на профессиональном уровне научили особым образом пользоваться оружием. Можно сказать так: я не лучше владею оружием, чем, скажем, принц или разбойники — я владею им иначе. И вот здесь моё преимущество.
С интересом прислушивавшийся к разговору принц, видимо, чувствуя, что баронесса уж слишком глубоко запускает коготки в эту тему, вмешался:
— Сестрица, а не угодно ли тебе будет взглянуть на вашего с Греем пациента? По-моему, перемещение весьма благотворно подействовало на твой любимый цветок!
Лючия обернулась к цветнику, и Максим просто-таки насладился выражением полного изумления на ее лице. А изумляться действительно было от чего: недавняя больная — фиалка — выглядела, как, пожалуй, в лучшие свои дни. Ее темно-зеленые листья и яркие цветки вовсю лучились здоровьем.
— Этого не может быть!.. — только и смогла произнести юная баронесса, будучи не в состоянии отвести взгляд от такого великолепия.
— С твоего позволения, сестрица, мы тебя покинем: нас еще ждут неотложные дела… — принц дернул Максима за рукав и они, пока Лючия не опомнилась, быстренько выскочили за дверь.
— Принц, вы были так легкомысленны, что чуть было не сорвали мне операцию по налаживанию контакта с важным объектом! — полушутливым тоном выговаривал наследнику Макс, когда они торопливо удалялись от покоев королевской воспитанницы.
— А Лючия, что, важный объект? — дурачился в ответ Тони, — Я думал, просто смазливый…
— Важный, принц, важный. Лицо, владеющее о тебе информацией, лучше склонить к дружбе, чем к вражде. А она знает о той ночи. Значит — важный. Ну и — симпатичный, конечно. А вы, принц, своей несерьезностью едва все не испортили!
— Но Макс, я с таким трудом смог сдержаться, когда ты ввернул про бабушку!..
Максим резко остановился и, преувеличено свирепо глядя в глаза принцу, менторским тоном отчеканил:
— Смех здесь неуместен! Моя бабушка действительно очень любила цветы!
Они оба прыснули смехом и, пока юная садовница не пришла в себя, поспешили прочь.
Следующим утром, придя на завтрак в «Старую башню», Максим, лишь только взглянув на госпожу Вернер, понял, что происходит что-то неладное. Всегда улыбчивая, доброжелательная и подвижная хозяйка трактира, в этот раз выглядела из рук вон плохо. Нет, нет, это никоим образом не касалось её внешнего вида, он-то как раз был безукоризненным. Неладно было с её внутренним состоянием: лицо женщины было бледнее обычного, губы плотно сжаты, их уголки чуть опущены, и при этом она, сидя за своей деревянной кассой, нервно комкала в руках белоснежный батистовый платочек.
Макс сразу же направился к ней:
— Мари, что случилось? На вас лица нет…
— О, это вы, Максим, как хорошо, что вы пришли. Может быть, ваше присутствие придаст мне сил, и я всё-таки смогу пережить весь этот ужас… — женщина произнесла это почти шепотом, так, чтобы услышал только Максим.
— Какой ужас, Мари? Что вас так расстроило? Ну-ка, выкладывайте всё, как на духу, и мы сейчас обязательно что-нибудь придумаем. Ну же, смелее — подбодрил он её.
— Ох, Максим, мне так трудно всё это пересказать… Такой позор, такой ужас…
— Мари, ну, успокойтесь. Давайте всё по порядку. Что случилось?
Госпожа Вернер, пытаясь взять себя в руки, кивнула, набрала в грудь воздуха, но…
— Нет, я так не смогу… — буквально выдохнула она, — меня прямо паралич разбивает, как только я пытаюсь об этом заговорить… Сейчас, мой мальчик, подождите ещё минутку.
И после этих слов самая добропорядочная женщина в округе сделала невероятное: потянулась к стойке, провела пальцем по ряду бутылок с вином, выхватила самое крепкое и отпила несколько глотков прямо из горлышка!..
— Сейчас, сейчас… — прошептала Мари, крепко зажмурившись, — Ещё минутку…
Максим, облокотившись на стойку и подперев скулу ладонью, терпеливо ждал.
Но, похоже, мудрая женщина выбрала правильное лекарство: через минуту её лицо чуть порозовело, черты расслабились, и она, открыв глаза, уже нормально выговорила:
— Так вот, Максим, сегодня меня опозорили, вернее ещё не опозорили, но это уже так близко… Вы только не оборачивайтесь, но вон там, через два столика от вашего, сейчас сидит и поглощает вторую бесплатную порцию моего фирменного блюда самое настоящее чудовище в человеческом облике!
Макс, не вняв предупреждению трактирщицы, всё же развернулся на пол-оборота и скосил глаза:
— Вон тот, что ли, толстый и лысый?
— О, Максим, только бы он не догадался, что мы говорим о нём…
— Ладно, — Макс вернулся в исходное положение, — пусть не догадывается. Ну-ну, вы сказали, что он ест бесплатную порцию…
— Вторую, Максим!
— И за какие же это заслуги?
— Ох, и сказать страшно: за то, что он никому не скажет о моём позоре!
— Мари, давайте по порядку: как всё произошло?
Женщина снова потянулась к вину, но Максим решительно отобрал бутылку:
— Нет, так вы вообще ничего толком не расскажете. Ну-ка, давайте сначала: он пришёл… Что дальше? И, вообще, кто он?
Госпожа Вернер, отстучала ногтями на крышке кассы нервную дробь и мотнула головой: