Иван Иванович и Петр Петрович поблагодарили типографа и отправились к Николаю Николаевичу, тоже журналисту и тоже не у дел.
— Вечернюю газету! — воскликнул Николай Николаевич, осведомившись о причине этого визита. — Блестящая идея! Я вам дам для первого номера передовичку, вторую передовую и фельетон. Могу еще иностранный отдел вам составить. Для литературного календаря дам вам кое-что. У вас хроника есть? Я вам дам, пожалуй, и хронику.
— Дай нам лучше бумагу, — сказал Петр Петрович, — а передовые и фельетон мы и сами достанем.
— Я вам и бумагу достану! — воскликнул Николай Николаевич.
И точно: поехал к знакомому бумажному фабриканту и привез обещание отпустить в кредит на три номера бумагу.
— Теперь поедем по артелям газетчиков, — сказал Иван Иванович, — или, лучше, пойдем пешком, так как три рубля, которые у меня имеются, могут понадобиться на что-нибудь другое.
— Все равно, пойдем, — сказал Петр Петрович, которому все равно было, страдать иль наслаждаться.
— С возвратом? — спросил издателей староста первой артели.
— С возвратом, конечно, — ответили в один голос Иван Иванович и Петр Петрович, — без возврата ведь вы не возьмете.
— Если с возвратом, — сказал староста, — пришлите первого номера тысяч 20, а там посмотрим — как пойдет.
Староста второй артели махнул было 50 тысяч, но его легко удалось уговорить на 10 тысяч.
К вечеру, объездив пешком все артели, издатели приняли заказов на первый номер тысяч на 80 экземпляров.
Через два дня первый номер новой вечерней газеты «Вечерняя звезда» вышел. В нем была масса заголовков, телеграммы от собственных корреспондентов, рассказ Леонида Андреева, перепечатанный из толстого журнала, и содержание нового романа Л. Н. Толстого, еще им не написанного.
А еще через три дня Петр Петрович пришел к Ивану Ивановичу и сказал ему:
— Ну, вот твоя вечерняя газета! 100 экземпляров не продали! Говорил я тебе: надо издавать понедельничную газету, а не вечернюю. Нет потребности в вечерней.
— Чего же ты раскипятился? — возразил Иван Иванович. — Понедельничную так понедельничную. Давай издавать понедельничную.
Через несколько дней вышла, вместо безвременно погибшей «Вечерней звезды», «Утренняя звезда», а еще через несколько дней Николай Николаевич сказал Петру Петровичу и Ивану Ивановичу:
— Господа, я всегда думал, что век понедельничных газет прошел. Уж если издавать газету, так обыкновенную, честную утреннюю газету…
— Господи! — воскликнули в один голос Иван Иванович и Петр Петрович. — Да разве мы против? Обыкновенную так обыкновенную… Давайте издавать ежедневную газету…
Юмористическая библиотека Сатирикона», 1912, выпуск 44
Бюджет
Режиссер четко вывел на разграфленном листе бумаги слово «расход», подчеркнул его двумя густыми линиями, поставил две точки и остановился.
— Ну, Николай Иваныч, — сказал он антрепренеру, — диктуйте мне теперь статьи расхода. Сначала мы высчитаем сумму месячного расхода, потом установим предположительный месячный приход — и бюджет вашего дела выйдет у нас как на ладони. По крайней мере, будем знать, как и что. А то ведь этак журавлей в небе считать можно до завтрева. а к результату все равно ни к какому не придешь. Шпарьте, Николай Иваныч! Расход: первое…
— Какой расход? — возразил антрепренер. — Что я. в провинции, что ли, дело затеваю? У меня в моем деле никакого расхода быть не может.
— То есть как это не может быть? — удивился режиссер. — А за театр?
— Театр я снимаю от клуба. Я им отдаю под игральные залы все фойе, а они мне за это дают сцену и освещение на проценты и прислугу на сцене. Никакого расхода на театр я не вижу.
— Позвольте, а жалованье?
— Кому жалованье?
— Да труппе!
— Жалованье труппе, — возразил антрепренер, — это статья прихода, а не расхода. Я, батенька, не в Малмыже затеваю дело. Актерам заплатят актрисы.
— А кто заплатит актрисам?
— Ну, батенька, вы наивный человек! Неужели я похож на антрепренера, который платит жалованье актрисам? Да и на что им жалованье? Иксовой нужно жалованье? Игрековой я должен платить жалованье? Я еще с ума не сошел, чтобы предложить жалованье Зетовой! Зетова платит за сезон, кроме подарков, от 3 до 5 тысяч. Пишите в приход: жалованье Зетовой в сезон 5 тысяч. Написали? Да Иксовой и Игрековой жалованье 6 тысяч. Итого доходу 11 тысяч. Четыре кассирши будут. Пишите в приход: четыре кассирши — 4 тысячи. Я процентными бумагами залогов не принимаю — с ними всегда возня, — я принимаю залоги только наличными. Итого 15 тысяч приходу. Мебель на сцену нужна. Пишите в приход: мебель на сцену — 1 тысяча. Может быть, он даст и полторы, но напишем тысячу. Я всегда считаю минимально для большей верности. Афиши и программы. За афиши будет платить один тип, которому я сдал театр на все субботы под кабаре. Ну, пишите в приход еще тысячу. Значит, 16 тысяч приходу по статьям расхода? Батюшки, а объявления в газетах я забыл? За объявления будут платить из дохода с лото, под которое я сдал верхнее фойе. Пишите еще тысячу. Ну, теперь авторские…
— Авторские уж придется платить, — заметил режиссер. — Тут ничего не пропишешь. И еще какие авторские! Андреев, говорят, берет 10 процентов со сбора — 3 тысячи вперед авансом и гонорар в общество драматических писателей особо. Чириков и Юшкевич — те по тысяче авансом берут и опять-таки авторские особо.
— Ничего, дорогой мой, вы не понимаете, — сказал антрепренер. — Что я, в Тетюшах театр держу, чтобы мне Андреева да Чирикова ставить? Я, дорогой мой, поставлю в первую голову «Клубный мирок». Чудная пьеса, удивительная пьеса, и автор дает 500 наличными и авторские принимает на себя. Да два арапа предлагают по 100 целковых, чтобы роли, в которых они выведены, вымарать, а Настя-Хорек дает 200, чтобы ее в пьесу вставить. А вы говорите: Андреев! А после «Клубного мирка» поставлю я, дорогой мой, «Г-жу Ольгу Штейн». Богатейшая пьеса! После второго спектакля я ее сниму за тысячу пятьсот. А потом, душа моя, поставлю я дело об убийстве фон Мерка в драматическом виде. Пишите: постановка убийства фон Мерка — тысяча рублей. А еще поставлю я пьесу одного графа в стихах. Он бедный человек и дает всего 300, но это ничего. У него зато знакомство хорошее, он обещал мне рекомендовать одного автора, тоже барона или графа, у которого 6 пьес написано, и ни одна идти не может. И тот богатый. Пишите, дорогой мой: авторские — приход 13 тысяч. А с прежним выходит ровно 30 тысяч. Теперь что еще? Буфет, вешалка? 8 тысяч. Итого 38 тысяч. Да сборов считайте хоть по триста рублей за 30 спектаклей — через месяц я прогорю, — 9 тысяч. Итого приходу по статьям расхода и по статьям прихода я ожидаю 47 тысяч рублей!
— Ну, а расход все-таки?
— Какой расход? Какой тут может быть расход?
— А жалованье мне?
— Жалованье, вам? Ну, вы ничего не будете мне платить. Так уж и быть.
— Но ведь я должен получать!
Антрепренер пожал плечами.
— Странный вы человек, — сказал он. — Что я, в Пропойске театр держу, что ли, чтобы платить жалованье режиссеру? Что, здесь мало охотников значиться на афише режиссером и платить за это? Вы подумайте только: зачем я буду вам платить, когда я могу иметь на вашем месте человека, который будет мне платить?