Дракон смягчился, заметив, что ей плохо. Силой притянул к себе и крепко обнял.
– Поплачь, Рика, – сократил он ее имя, и это вышло так естественно. – Иногда слезы – лучшее лекарство от всего.
И она послушалась, словно маленькая девочка разрыдавшись у него в объятиях. Намочила ему рубашку и жилет. Шерохсин не утешал и не успокаивал, просто крепко держал в кольце своих рук, даря защищенность.
Через некоторое время она отстранилась, так и не решившись взглянуть в его глаза.
– Я пойду.
– Ты заходи, если нужно будет, – протянул он, и это звучало не издевательски, а скорее сочувственно.
Рони стало стыдно. Не оборачиваясь, она почти выбежала из аудитории.
– Ну а дальше мы столкнулись, – устало закончила демоница.
В ту ночь я думала, что не усну. Но провалилась в сновидение, едва моя голова коснулась подушки. Я целый день мысленно чертыхалась, поминая Аббадона, – неудивительно, что он мне приснился. Точнее, я снова с помощью божественной силы перенеслась на вампирские земли, очутившись в его поместье. Там тоже наступила ночь. Две луны отражались в многочисленных окнах стеклянного коридора. Под потолком тускло горели магические светильники. Я услышала звук приближающихся шагов.
Беловолосый мужчина показался из-за поворота, на ходу подписывая и протягивая бумаги идущему рядом пожилому мужчине, похожему на дворецкого или управляющего.
– Аскелетон, на сегодня все. Остаток ночи, прошу, не доставай меня этими бумагами. И проследи за нашей слишком прыткой гостьей, ее мельтешение передо мной порядком злит.
Дворецкий хитро ухмыльнулся, но почтительно поклонился и ушел. До меня вдруг дошло, что я слышу, о чем они говорят, а это уже хорошо.
Я билась в невидимые стекла и кричала, не зная, как дать ему понять, что я здесь. Аббадон, не пройдя и половины длинного коридора, резко остановился, обернувшись прямо на меня:
– Сатти?
– Да, я здесь и очень зла на тебя! – хмуро проворчала я, прекрасно понимая, что он меня не слышит.
– Птичка, я в курсе, что ты не знаешь, как обращаться с моей силой, – протянул он. – Но поговорить мы можем. – Аббадон кивнул на стекло во всю длину коридора.
– Я не понимаю, – ответила я снова вслух.
– Если ты здесь, просто подумай о том, что хочешь сказать мне или спросить, – терпеливо объяснял мужчина. Подошел к стеклу, подышал на него, и то запотело. – Попробуй написать.
Ну конечно, как будто я каждый день только и делаю, что пишу на стеклах мужчинам во снах. Да, я нервничала и истерила. Поэтому первое, что написала ему, было:
«Ты эгоист!» – и он увидел. Его зрачки расширились, и губы дрогнули в улыбке. Аллилуйя! Значит, я смогу спросить о Локи.
Аббадон рассмеялся и сказал с веселой злостью в голосе:
– Это не я себя убил, помнишь? Птичка, неужели ты думала, что я другой?
Я нетерпеливо топнула ногой и написала:
«Как ты воскрес? Ты не видел Локи или его тело в тумане?»
Он вмиг стал серьезным. Провел пальцами по написанному на стекле и ответил:
– Я воскрес Первым вампиром, Сатти. Ты убила во мне Бога. Но до этого у меня уже была жизнь. Я рассчитывал к ней вернуться.
«Локи???» – требовательно написала я еще раз и еще.
Он мягко улыбнулся:
– А вот за это, птичка, ты мне будешь должна!
После этих слов мое сердце забилось пойманной колибри от волнения. Аббадон смотрел на стекло, и сейчас я бы точно обняла его, если бы могла.
– Я вытащил твоего хироса из тумана. Он жив. Мы вместе пришли в Корнадор.
«Где он сейчас?» – нетерпеливо написала я.
– Он решил добраться до Академии самостоятельно, еще не зная, что ты вернулась.
Облегчение, словно бокал горячего вина, согрело мои внутренности, размягчая тот клубок горя, который скрутился во мне за время, пока я оплакивала свою тень. Аббадон спас его. Ради меня. Сейчас я готова была его расцеловать и простить ему все наши споры и размолвки.
– Ты молчишь? – нахмурился он. – Сатти, ты еще здесь?
«Здесь, – быстро написала я. – Я рада, что Локи жив. Спасибо. – И добавила: – Я рада, что не убила тебя навсегда, Аббадон».
Он прочитал, и я увидела, как вспыхнули ртутные глаза. Что это? Удовольствие на его лице? Жаль, что у меня нет дара Ронарики. Именно сейчас мне ужасно хотелось узнать, что чувствует этот мужчина.
– Птичка, – охрипшим голосом прошептал он, и моя кожа покрылась мурашками от вкрадчивого тона. В этот раз не от страха, а от волнующего предвкушения. Только вот чего? Нашей встречи?