Широким протектором толстых подошв собирая с земли мелкие камни, Микки неторопливо плелся по закоулкам, сосредотачиваясь на очистке рук от запекшейся крови, вычищая из-под ногтей напоминание о встрече с отцом, не замечая появившуюся спереди знакомую дымку, мерцающую мелкими вкраплениями серебра в тени домов, пока долговязая фигура, материализовавшаяся из тумана, не привлекла его внимание голосом:
– Микки, – подбегая к брюнету и останавливаясь в шаге от замершего парня, позвал Хранитель, наклоняя голову и заглядывая в блестевшие влагой глаза, протягивая руку к Милковичу, но боясь дотронуться.
– Привет, – осторожно улыбнулся в ответ Микки, сокращая оставшееся расстояние самостоятельно и двигаясь дальше, скрываясь от реальности в крепких теплых объятиях Йена, сцепляя за его спиной руки в замок и пряча перепачканное кровью и солью лицо в переходе шеи в плечо.
Сотня вопросов, крутившихся в рыжей голове, не была озвучена, а важная новость, с которой спешил Хранитель к своему подопечному – отложена на более поздний срок.
Прижимая Милковича к себе крепче, Йен лишь поцеловал его волосы и тихо прошептал в макушку слова благодарности брюнету, сохранившему сегодня не одну жизнь.
– Я чувствовал ее, – выдохнул Микки, накрывая ладонь рыжего, прижатую к его груди, своей, признаваясь в задуманном, но не свершенном преступлении. – Я готов был убить его, но не смог, – продолжил он свой короткий рассказ, – она не позволила, – озвучил он причину своей капитуляции и прикрыл веки, вжимаясь спиной в твердую грудь рыжего сильнее, получая в ответ новый поцелуй в висок.
Милкович не помнил, как оказались они в этом заброшенном новострое, он, наверное, не заметил бы даже, если бы Йен перенес их сюда при помощи своей силы. Очнувшись, сидя на какой-то картонке, постеленной на голый бетонный пол, в руках Хранителя, Микки лишь покрутил головой по сторонам, удостоверяясь в знакомости интерьера, и устроился в объятиях удобней, позволяя себе открыться.
– Я знаю, – решил ответить на признание брюнета своим Йен, вспоминая предсмертную агонию на руках Мэнди, благополучно закончившуюся благодаря проявленному к отцу милосердию Микки и его верному выбору.
– Прости, – прошептал Милкович, кусая губы, после непродолжительного анализа произошедшего с ним сделав вывод о крепости их связи, предполагая возможность того, что Хранитель в момент принятия им важнейшего в жизни решения чувствовал то же, что он сам.
Даже не подозревая, насколько он был далек от истины, и как сильно разнились их ощущения.
А Йен не стал его переубеждать.
Оставляя нетронутой тайну смертельной опасности для его собственной души и жизни, рыжий заверил Микки в том, что теперь все в прошлом, и с ними все будет в порядке, возможные протесты Милковича предвосхищая легкими поцелуями в макушку и висок, умоляя брюнета перестать терзаться чувством вины и позволить себе двигаться дальше.
Вместе.
Ведь небольшая плитка, в безопасности и целостности которой Хранитель успел убедиться, как только к нему вернулись силы, и он смог переместиться к себе, постепенно светлеющей своей поверхностью и медленно затягивающимися трещинами позволила надеяться на их совместное «долго и счастливо».
Глубокими шрамами кровавого прошлого больше не угрожая будущему.
Tbc…
Комментарий к 19. Прошлое и будущее
========== 20.1. Время (часть 1) ==========
– Хей, – невесомым поцелуем касаясь волос брюнета, позвал Йен задремавшего в его руках парня, не имея больше сил сопротивляться звеневшему в голове голосу отца, требующему немедленного возвращения Хранителя и срочной аудиенции его у Верховного. – Мик, – повторил он громче, надеясь разбудить Милковича голосом, но, не получив ответа на тихий призыв, чуть двинулся, раскачивая расслабленную фигуру в руках, пока та не издала первый недовольный звук.
– Ммм? – промычал Микки, жмурясь, отказываясь открывать глаза и прощаться с подаренным Хранителем теплом и нежностью, сумевшими очистить голову от свежих воспоминаний и позволившими ненадолго отключиться.
– Мне нужно уходить, – прошептал рыжий в ухо подопечного, целуя его висок и обнимая крепче.
– Нихера, – в противовес словам своего парня устраиваясь в объятьях того удобнее, поджал губы брюнет, хмуря брови, и вновь попытался притвориться спящим, но отец Хранителя был не менее упрям.
– Мик, мне, правда, нужно, – морщась от раздраженной интонации Владыки, увеличившего степень своего воздействия на сознание сына и громкость голоса, проговорил Хранитель, выпрямляя спину и отталкивая тем самым от себя Милковича, вынужденно открывшего глаза и признавшего факт поражения. – Я ненадолго, обещаю, – разворачивая брюнета боком и утыкаясь носом в его щеку, попытался реабилитироваться Йен, царапая его кончик о колючую щетину парня. – Да и тебе домой нужно, Мэнди, наверняка, волнуется, – предположил он, хотя прекрасно знал, что сестра Микки сейчас крепко спит после очередных манипуляций с ее памятью. – Душ, еда… – продолжал Хранитель озвучивать возможные причины к расставанию, закрепляя каждую поцелуем, не встречая привычного сопротивления от Микки, – …сон.
– Когда ты вернешься? – не соглашаясь напрямую, но принимая доводы рыжего, поинтересовался Милкович, поворачиваясь, заглядывая в изумрудные глаза и едва заметно улыбаясь розовым губам.
– Как только освобожусь, – ответил Йен, проводя по спине подопечного ладонью, прощаясь, осторожно наклоняясь к брюнету в желании получить последний на сегодня поцелуй. – Скоро.
И растворился в тумане серебра, едва успев коснуться его губ.
– Агхррр, – прорычал Микки, сжимая кулаки, в очередной раз проклиная способность своего парня к телепортации, и поднялся на ноги, расправляя плечи, намереваясь отправиться домой, смыть кровавые следы встречи с отцом и окончательно оставить свою ненависть в прошлом.
– Мик? – проснувшись от звука падения чего-то на керамическую плитку и подойдя к двери санузла, позвала Мэнди, вслушиваясь в шум воды из крана.
– Бля, прости, я тебя разбудил? – раздалось в ответ из ванной комнаты, прерывая продолжительные чертыхания Милковича, безуспешно сражающегося с пятнами крови на подаренной сестрой толстовке. – Сука, – выругался он, царапая ногтями хлопковую ткань, сменившую привычный серый цвет на грязно-коричневый с оттенком ржавчины.
– Что случилось? – поинтересовалась девушка, нахмурившись, чувствуя в груди неприятный холодок беспокойства и волнения, но никак не сумев вспомнить причин к его появлению.
– Все в порядке, – поспешил отнекаться Микки, заливая остатки крови новой порцией пятновыводителя, уже не рассчитывая на положительный результат.
Но Мэнди не поверила:
– Надеюсь, ты одет, – открывая дверь ванной и заглядывая внутрь, прикрыла рукой глаза брюнетка, желая лично убедиться в словах брата и избавиться от одолевших ее голову сомнений и опасений. – Эй, что произошло? – не получив ожидаемого оговора за несанкционированное проникновение, спросила Милкович, убирая руку от лица и находя взглядом склонившегося над раковиной Микки, застирывающего свою кофту.
– Знакомого старого встретил, епт, – обернувшись на девушку, фыркнул брюнет, не желая посвящать сестру в подробности случившегося, и вернул свое внимание пожелтевшим пятнам.
– Зря ты в горячей воде стираешь, так ничего не получится, – задумавшись на мгновение над ответом брюнета и решив чуть повременить с дальнейшими расспросами, посоветовала Мэнди, подходя ближе к Микки, забирая из рук того толстовку и выворачивая ручку крана влево до упора. – Холодная вода и мыло, – осторожно улыбнулась она, подхватывая с бортика небольшой кусочек обработанного жира, намазывая большие пятна и втирая в ткань пену, надеясь, что с помощью она подоспела вовремя, и предмет одежды им спасти удастся. – Что-то многовато крови для «старого знакомого», – подметила брюнетка, оценив количество рыжего на толстовке, поворачиваясь к брату в требовании правдивого ответа, но Милкович лишь плотнее поджал губы и поспешил отвернуться от испытывающего взгляда голубых глаз. – Нам стоит придумать алиби? – нахмурилась девушка, предполагая очевидное преступление и возможный срок наказания уже судимому парню.