Узнав о коварном пленении царевича Левкона Палаком, Горгипп приказал одному из меотских гекатонтархов сопроводить со своими всадниками в столицу кибитку Хрисалиска, а в освободившиеся комнаты поместить левконовых соматофилаков, собиравшихся утром скакать назад Феодосию.
У хрисалисковой кибитки тем часом столпились десятки знатных меотов, разглядывая алчно горящими глазами привязанного к её задку вороного красавца жеребца. Оглаживая его исполосованный рубцами круп, они удивлялись, что за варвары над ним измывались? На посыпавшиеся со всех сторон просьбы продать коня, Хрисалиск отвечал, что жеребец будет продан за золото на аукционе в Пантикапее, постольку ему нужно как можно скорее собрать выкуп за царевича Левкона. Горгипп передал с Делиадом записку для Молобара, в которой просил тестя непременно купить вороного бактрийского жеребца.
После получасового обеда и отдыха, усердно нахлёстываемая с облучка Ашвином четвёрка лошадей умчала кибитку Хрисалиска, сопровождаемую сотней меотских всадников (не столько для охраны, в которой тут за Длинной стеной не было необходимости, как для почёта и уважения тестю царевича Левкона и отцу царевны Гереи), дальше на восток. Короткий зимний день близился к концу, и Хрисалиск торопился добраться до Пантикапея до того как стража закроет ворота.
Выспавшийся и отдохнувший Фагис оставшуюся часть пути проделал верхом на коне вместе с Делиадом и его соматофилаками. Полтора часа спустя кибитка остановилась на опоясывающей верхнюю пантикапейскую террасу узкой улочке, возле калитки принадлежащего Лесподию и Мелиаде дома.
Громко окликнув привратника, Делиад спрыгнул с коня, передав повод ближайшему воину. Узнав голос хозяина, старик поспешил открыть калитку, выбежал на улицу и застыл с изумлённо раззявленным ртом, увидев вылезающего с передка кибитки Хрисалиска. Сопровождавший в дороге Хрисалиска раб Беот, после того, как помог хозяину сойти на землю и подал ему посох, достал из кибитки тяжёлый дорожный сундук и понёс его в дом.
Передав вожжи и кнут перебравшемуся с седла на облучок соматофилаку, Ашвин по приказу Хрисалиска отвязал от задка кибитки Ворона и попробовал завести его через калитку и узкий тёмный коридор во двор, но жеребец вдруг заартачился. Вскипевший Делиад хотел подсобить ему плетью, но Хрисалиск остановил его занесенную руку и велел привязать жеребца сзади к делиадовой кобыле. Ашвин потянул через порог кобылу, а вслед за ней под одобрительные возгласы соматофилаков зашёл на чужой двор и жеребец.
Отослав своих воинов вместе с дедовой кибиткой в царскую конюшню, Делиад вошёл вслед за Хрисалиском и Фагисом в окружённый навесом и строениями тесный дворик, в который выбежали встречать хозяев все его застигнутые врасплох и слегка напуганные обитатели. Хрисалиск тотчас послал одного из рабов узнать, дома ли царский логограф Аполлоний и может ли он его сегодня принять.
Минут через пять (дом Аполлония находился неподалёку на том же северо-восточном склоне) раб прибежал назад с вестью, что логограф уже дома и будет рад принять Хрисалиска в любое удобное для него время.
Оставив усталого с дороги Делиада дома отдыхать, Хрисалиск с Фагисом и Беотом, захватившим с собой незажжённый факел (солнце уже зашло за Акрополь, но было ещё светло), отправился в гости к Аполлонию.
Логограф басилевса Перисада встретил отца царевны Гереи во дворе своего дома, в нескольких шагах от входного коридора. Почтенные старцы, раскинув радостно руки, обнялись и расцеловались, как старые добрые друзья, нечаянно встретившиеся после долгой разлуки.
- Радуйся, досточтимый Хрисалиск! Хотя подозреваю, что тебя привела в наши края скорее какая-нибудь беда, чем радость, - сказал Аполлоний, продолжая мягко удерживать дорогого гостя за плечи и пристально глядя ему в глаза.
- Ты угадал, Аполлоний. Только в беду попал не я, а царевич Левкон. Вот его посланец Фагис, - обернувшись, указал Хрисалиск на стоявшего в двух шагах за его спиной молодого человека в скифской одежде и башлыке. - Он расскажет тебе всё подробно.
Аполлоний провёл гостей в свой кабинет и, сев с Хрисалиском в кресла, внимательно выслушал по-военному чёткий доклад оставшегося стоять перед ними навытяжку Фагиса о пребывании царевича Левкона в Неаполе и устное послание, с которым царевич отправил его к номарху Лесподию. Хрисалиск добавил, что пытался задержать Деметрия с выкупом у границы, да, жаль, немного опоздал.
- А почему скифы помогли тебе втайне от своего царя добраться до границы? - спросил Фагиса Аполлоний.
- Это были воины старшего царевича Марепсемиса, который по просьбе Посидея помог царевичу Левкону из вражды к Палаку.
- Почему же тогда сам Левкон не воспользовался этой возможностью бежать? - задал резонный вопрос Аполлоний.
- Потому что с царевича не спускают глаз двое приставленных к нему Палаком слуг, и он не хотел подводить под гнев царя своего гостеприимца Посидея, - пояснил Фагис.
- И потому что далеко не факт, что Марепсемис помог бы бежать самому царевичу Левкону, - добавил Хрисалиск. - Решись Левкон на побег, он мог бы попасть в ещё большую беду.
- Пожалуй, - согласился Аполлоний. Позвонив в стоявший на перламутровой столешнице у кресла серебряный колокольчик, он велел тотчас возникшему в отворившихся дверях рабу проводить Фагиса в трапезную и дать ему еды и вина, сколько пожелает, а им с Хрисалиском подать ужин сюда в кабинет.
За ужином Хрисалиск и Аполлоний не спеша обсудили, как выручить Левкона. Как видно, придётся отдать за него Палаку ещё один талант золота, и хорошо, если обойдётся только этим!
Хрисалиск рассказал о понесенных им тратах на оборону Феодосии. В результате он смог наскрести едва четвёртую часть от необходимого золота. Сколько-то ещё найдётся в доме Левкона, но... в общем, без помощи Аполлония и басилевса не обойтись.
- Да-а, дорого будет стоить Левкону его доверчивость слову варвара, - покачал сочувственно головой Аполлоний. - Беда в том, что почти всё золото из казны басилевса и сокровищницы Аполлона Врача Деметрий увёз в Неаполь, в уплату за мир, согласно заключённому Левконом договору. Серебра ещё можно набрать, а вот золота... Разве что за Стеноном?
Утром, едва стража открыла вход на Акрополь, Хрисалиск, Делиад и Фагис отправились в Старый дворец. Но прежде чем явиться с недобрыми вестями к дочери и внучке, Хрисалиск обошёл все имевшиеся на Акрополе алтари и храмы, всюду оставив щедрые дары, прося богов, богинь и богоравных героев поспособствовать благополучному возвращению царевича Левкона домой.
Герея, сидя перед большим бронзовым зеркалом, заканчивала с помощью двух прислужниц утренний макияж и причёску, когда ворвавшаяся как на пожар рабыня взволнованно доложила, что только что во дворец вошёл отец госпожи Хрисалиск в сопровождении Делиада и молодого скифа и просит госпожу спуститься в андрон.
Сердце Гереи испуганно дрогнуло и камнем упало вниз, холёное лицо, глядевшее на неё из отороченного витой золотой рамой бронзового зеркала, покрылось матовой бледностью. Внезапный приезд отца, давно уже по старости не покидавшего родной Феодосии, да ещё с каким-то скифом, явно предвещал что-то недоброе. Герея сразу поняла, что с её Левконом в Скифии случилась беда... Убит? Ранен? Заболел? Брошен в заточение?
Отпихнув застывшую перед ней с кисточкой и тушью рабыню, Герея вскочила с табурета, подхватила с кресла у стены горностаевую мантию и бросилась в андрон, чувствуя, как по спине и рукам от страха побежали мурашки. Рабыня, известившая её о приезде отца, едва успевала раздвигать перед ней дверные пологи и открывать позолоченные резные створки.
Вбежав в андрон, Герея на секунду замерла у дверей. Вцепившись обеими руками в стоящий между ногами посох, отец сидел на кушетке справа от входной двери и слушал стоявшего перед ним вполоборота к Герее дворецкого Арсамена. По бокам от него застыли, как двое часовых, Делиад в военной форме и шлеме и воин в скифской одежде, с мечом на поясе. По их угрюмым, неулыбчивым лицам она тотчас поняла, что предчувствия её не обманули. "О боги, молю, лишь бы не самое страшное!" - мелькнуло в её голове.
- Что с Левконом?! Он жив?! - выкрикнула Герея, устремляясь с вившимися, точно змеи горгоны, вокруг белого лица растрёпанными чёрными волосами через широкую залу навстречу с трудом поднявшемуся с кушетки отцу.