В первых рядах, впритык к загону, щитам соматофилаков и рабскому помосту стояли, важно опираясь на высокие, украшенные вычурной резьбой, слоновой костью и самоцветами посохи, закутанные в дорогие хламиды богачи. Прослойкой между ними и простыми зеваками служили сопровождавшие богачей рабы, легко узнаваемые по непокрытым, коротко стриженым головам и "именным" ошейникам. Углядев возле помоста, где к нему примыкает загородка, тестя Молобара, Горгипп, тесня рабов, направился к нему. Толпа послушно раздвигалась перед мощным белым конём гиппарха и тут же, как вода за кормой корабля, смыкались за круглым куцехвостым крупом буланого мерина его одетого в богатый скифский наряд спутника, в котором многие узнали неоднократно посещавшего Пантикапей (последний раз совсем недавно - в канун войны) младшего сына знаменитого Посидея из Неаполя.
Когда Горгипп и Главк въехали на площадь, торг уже начался, поэтому никто, кроме тех, на кого они наезжали, не обращал на них внимания - все были поглощены происходящим у загона.
Первым продавали бактрийского жеребца вместе с молодым конюхом-скифом, которого одного полудикий жеребец подпускал к себе. Перед началом торгов нанятый Делиадом рыночный зазывала объявил, что торг будет вестись только на золотые монеты, поскольку для выкупа царевича Левкона требуется именно золото. Сохранившие в своих тайниках золотые статеры и дарики местной и заморской чеканки ценители породистых коней стали наперебой выкрикивать свою цену. Начав со скромных десяти статеров, цена быстро взлетела до пятидесяти. Покупатели один за другим сходили с дистанции. Толпа, затаив дыхание, словно в театре следила вместе с Герей за ходом состязания. Кто-то прибавлял к предыдущей цене всего один статер, другой повышал планку сразу на пять или десять статеров. После пятидесяти статеров в игре осталось только четверо толстосумов, после шестидесяти - всего двое: Молобар и этнарх сатавков Оронтон, лишь два дня назад вернувшийся с большей частью сатавков из-за Пролива.
Подъехав вслед за Горгиппом к помосту, Главк смог ненадолго оторваться от созерцания Гереи и, бросив взгляд на жеребца, сразу узнал в нём вороного юного сына вождя напитов Савмака, погибшего при штурме Феодосии. Главк был одним из тех, кто подходил под Феодосией к вождю Скилаку с просьбой продать Ворона и получил вежливый отказ. И вот, непонятно каким образом, этот жеребец оказался в загороже на пантикапейской агоре. Скрепя сердце отказавшись от мысли посостязаться за савмакова коня (у него и близко не было с собой столько золотых монет), Главк решил добавить в торг огня и громко зашептал Горгиппу, что знает этого коня: на нём его прежний владелец месяц назад выиграл труднейшую скачку вокруг Неаполя у тридцати самых резвых коней Скифии.
Молобар и Оронтон, хорошо слышавшие эти слова, прибавляли к цене друг друга по пять статеров, пока Оронтон не огласил умопомрачительную сумму в 90 статеров.
- Этнарх сатавков Оронтон даёт девяносто золотых монет за великолепного бактрийского жеребца! Кто готов предложить больше?.. Ну хоть на одну монету!.. Кому достанется самый резвый конь Скифии, достойный носить на своей спине самого басилевса?! - надрывался с помоста наёмный продавец, то и дело опасливо косясь на водимого по кругу злого жеребца.
- Даю сто! - негромко выкрикнул в напряжённой тишине Горгипп, видя, что Молобар молчит, и жеребец вот-вот достанется Оронтону.
- Наш славный гиппарх Горгипп, как никто другой знающий толк в лошадях, даёт сто золотых статеров за чудо-жеребца! - радостно возгласил продавец. - Чем ответит этнарх Оронтон? Даст ли он хотя бы статером больше?.. Ну, всего один статер!
- Нет! Пусть Горгипп владеет жеребцом, - отвернувшись с досадой от загона, признал своё поражение стоявший в окружении огорчившихся донельзя сыновей Оронтон.
Толпа приветствовала довольного победителя шквалом рукоплесканий. Герея вознаградила обратившего на неё радостный взгляд Горгиппа благодарным кивком и улыбкой.
Теперь настал черёд принадлежащих Левкону и его жене рабов.
Довольный зазывала, метнув преданный взгляд на Герею, отступил на ближний к ней угол помоста и дал знак надсмотрщикам загонять на помост первую партию ждавших своего часа в тени навеса позади загорожи и помоста домашних рабов и рабынь. Развернув приготовленный для него на папирусном листе список, он стал громким поставленным голосом зачитывать имена, возраст, племенную принадлежность и род занятий выстроившихся в ряд на краю помоста рабов и рабынь, а толпившиеся внизу покупатели выкрикивали свою цену. Тут торги пошли побыстрее.
Если несколько покупателей называли одинаковую цену, и никто не желал платить больше (что случалось довольно редко), распорядитель торгов определял, кому из них достанется приглянувшийся раб или рабыня с помощью жребия, подбрасывая медную монету. Желание выручить из скифского заточения царевича Левкона и присутствие на торгах его прекрасной даже в скорби и горести супруги побуждало покупателей не мелочиться. За какой-нибудь час все выставленные Гереей на продажу рабы обрели новых владельцев. В сумме Герея получила за полсотни рабов 533 статера. Вместе с сотней статеров, вырученных за жеребца, это составило больше 12-ти мин золота - пятую часть таланта. Можно было надеяться, что вместе с тем, что Хрисалиск привёз из Феодосии, и что ему удастся раздобыть за Проливом, этого окажется достаточно, если же нет, то Герея, в крайнем случае, готова была продать и свою любимую загородную усадьбу.
После того как Горгипп одним ударом победно завершил спор за вороного жеребца, Молобар, повернувшись спиной к загону, недовольно нахмурив седые кустистые брови, поинтересовался у лучащегося самодовольной улыбкой зятя, почему он покинул своих воинов.
- Война окончена, отец, - спокойно ответил Горгипп. - Получив наше золото и серебро, Палак поклялся жить с нами в мире и послал нашего доброго друга Главка выслушать клятву басилевса Перисада.
- Радуйся, почтенный Молобар, - приложив правую руку к сердцу, приветствовал Главк боспорского архистратега с седла лёгким поклоном и улыбкой, вынужденно оторвавшись от созерцания Гереи.
- Радуйся, Главк, - чуть заметно кивнул в ответ Молобар, и не подумав разгладить нахмуренный лоб. - Как поживает твой досточтимый отец?
- Благодаря милости богов, хорошо. Он желает тебе здоровья и долгих лет жизни.
- Благодарю. Передашь ему такие же пожелания и от меня.
- Я решил лично сопроводить везущих радостные вести из Неаполя Деметрия и Главка к басилевсу, - пояснил после обмена Главка и Молобара любезностями Горгипп, - и вижу, поспел как раз вовремя, а то этот вороной красавец чуть было не уплыл в чужие руки... И к тому же, отец, я соскучился по жене и сыну, - громко добавил он, осклабившись в спину двинувшегося сквозь толпу в направлении Акрополя тестя.
После того как рабы были распроданы, и новые владельцы выстроились в очередь к укрывавшимся под портиком за помостом рыночным грамматам, чтобы оформить по всем правилам купчую, Горгипп и Главк смогли подъехать ближе к носилкам и почтительно поприветствовать супругу царевича Левкона поверх высоких гребнистых шеломов охранявших её соматофилаков. Узнав, что Главк направляется к басилевсу в качестве посла царя Палака, Герея, метнув в него из-под длинных густых ресниц обжигающими зелёными лучами, попросила проводить её до ворот Акрополя: она хочет расспросить его о своём муже.
Пока Герея переговаривалась с Главком, Делиад, ласково похлопывая ладонью по гладкой белой шее горгиппового красавца коня, предупредил гиппарха, что жеребец, которого он купил, невероятно строптивый и упрямый.
- Прежний хозяин скиф так его воспитал, что он не позволяет никому другому на себя сесть. Мой декеарх Ламах, попытавшийся его укротить, едва не погиб.