Чёрную кормилицу нашли лежащей среди обломков лицом вниз на сломанной кровати. Под нею, придушенные её массивными грудьми, но живые, тихо лежали обе малышки - хозяйская Элевсина и темнокожая Карбона. Курчавая голова кормилицы была размозжена упавшей с потолка толстой балкой, другой конец которой раздавил стоявшую около кровати детскую кроватку с тонкими резными перильцами, вместе со спавшим в ней четырехлетним Агапитом.
Горе потерявшей в одночасье любимого сына Гереи, и без того безмерное, становилось ещё горше и непоправимее при мысли, что она уже никогда, никогда не сможет подарить утешавшему её мужу другого сына. Дальнейшее пребывание в усадьбе, где в саду под старым кипарисом зарыли в землю глиняный пифос с раздавленными останками её прекрасного мальчика, стало для Гереи невыносимым. Тяжко ей было видеть и Эпиона, по настоянию которого она сделалась бесплодной.
Открыв на прощанье Эпиону кто он на самом деле, Левкон переписал на него в полуразрушенной землетрясением Митилене свою усадьбу и большинство рабов. Герея хотела избавиться и от малышки Карбоны, но тут уж Левкон настоял на своём: её мать спасла их девочку, прикрыв её своим телом, и они не бросят, точно ненужного щенка, её дочь. Тепло попрощавшись в порту с Эпионом, Левкон об руку с закутанной в чёрные траурные одежды женой, крепко прижимавшей к груди завёрнутую в пелёнки Элевсину, взошёл на корабль. За хозяевами поднялись по шаткому трапу купленная в Митилене за большие деньги новая кормилица (у Гереи с горя пропало молоко) с темнокожей Карбоной на руках, юная служанка Гереи и крепкий молодой раб с двумя дорожными сундуками. Едва все пассажиры оказались на борту, навклер приказал отдать концы, и корабль взял курс на север.
Левкон подумывал о том, чтобы, прибыв тайком на Боспор, поселиться под чужим именем в купленной для него Саноном ещё до побега усадьбе и жить там с Гереей так же уединённо и счастливо, как жили они пять прекрасных незабываемых лет до этого несчастного землетрясения на Лесбосе. Но сойдя после 20-дневного плавания на берег в потру Гераклеи Понтийской, они узнали от навклера пришвартовавшегося рядом херсонесского корабля о разразившейся на Боспоре войне между бежавшим в Фанагорию Перисадом и провозгласившим новым басилевсом своего сына Гераклида Арготом, которого поддержал многотысячным войском его могущественный тесть - скифский царь Скилур. Левкон немедля заявил Герее, что его долг - быть рядом с братом и помочь ему одолеть Аргота. Герея полностью одобрила и поддержала его решение, сказав, что последует за ним, куда бы он ни отправился, и разделит с ним его судьбу, какой бы та ни была. Впервые за все эти дни события на Боспоре отвлекли Герею от тягостных дум о погибшем сыне.
На следующий же день они отплыли с попутным кораблём в Синопу и после утомительного полуторамесячного плавания вдоль южных и восточных берегов Эвксина, в самом конце весны, не вызвав к себе особого интереса среди слонявшихся в порту зевак (Герея по-прежнему старательно прятала лицо под траурным покрывалом), ступили на грязную набережную Горгиппии. Оставив жену и дочь с двумя служанками в портовом ксеноне, Левкон отправился в сопровождении своего купленного ещё пять лет назад в Византии раба Арсамена на агору, где, никем не узнанный, узнал подробности последних боспорских событий. Купив верхового коня для себя и удобную кибитку для жены и слуг, на другой день он выехал в Фанагорию.
Остановленный стражей у входа в фанагорийский дворец басилевса Перисада, Левкон впервые объявил своё настоящее имя. Вышедшие через минуту из дворца Гиликнид и Молобар тотчас узнали младшего сына Перисада IV, несмотря на его повзрослевшее за пять прошедших лет бронзово-загорелое лицо, потемневшие волосы, опушившую скулы и подбородок короткую волнистую бородку и усы.
Увидя вошедшего в его комнату в сопровождении Гиликнида и Молобара младшего брата, Перисад сперва попятился, испуганно вытаращив глаза, затем, убедившись, что перед ним не призрак, а живой человек, несказанно обрадовался. Бросившись друг другу в объятия, братья прослезились. От предложения Перисада стать его соправителем, Левкон отказался, сказав, что не претендует на власть. После победы над Арготом он намерен жить как частное лицо, в соответствии с данным некогда отцу словом.
- Покажи же нам, наконец, свою жену! - воскликнула басилиса Апфия после того как Левкон кратко рассказал о том, где он скрывался все эти годы.
Выйдя из дворца, Левкон поспешил к своей кибитке, стоявшей в углу многолюдной в этот погожий летний день площади, и помог сойти на землю Герее и кормилице с дремлющей в пелёнках малюткой Элевсиной. Занятые своими обычными разговорами и делами фанагорийцы почти не обратили внимания на молодого русоволосого мужчину, проследовавшего с закутанной в тёмно-вишнёвую накидку женщиной и босоногой рабыней с младенцем на руках ко входу во дворец.
Держа жену за руку, Левкон подвёл её к ступенчатому возвышению у дальней стены андрона, покрытому красным бархатом, отороченным по краю золотой бахромой. Там в широких троноподобных креслах важно восседали басилевс Перисад и басилиса Апфия и, образуя живой коридор, теснился по сторонам десяток заинтригованных придворных вельмож, составлявших ближайшее окружение басилевса. Остановившись в двух шагах от тронной ступени, Герея откинула скрывавшую лицо чёрную полупрозрачную вуаль, и многие, включая Апфию, невольно ахнули, воззрившись на эту поистине небесную красоту, а у Перисада от удивления и восторга отвисла челюсть. Всем сразу стал понятен поступок Левкона: ради такой женщины в самом деле можно отказаться от царства и бежать с нею на край света!
Положив правую руку на грудь, Герея отвесила два грациозных поклона басилевсу и басилисе, после чего взяла у служанки дочь и замерла с гордо вскинутой головой.
Когда первое удивление прошло, Апфия встала, за нею поспешно вскочил с трона Перисад. Сойдя с возвышения к Левкону и Герее, они принялись с умилительными улыбками и грустной завистью разглядывать их очаровательную полугодовалую дочурку. Затем Апфия, ласково обняв Герею за талию, заявила, что молодая мама и малютка нуждаются в отдыхе после долгой утомительной дороги, и, к огорчению мужчин, увела её со служанкой в дворцовый гинекей.
Проводив их глазами до боковых дверей, Перисад со вздохом вернулся на трон, предложив брату занять оставленное Апфией кресло. Рассевшись полукругом на мягких табуретах напротив тотчас заскучавшего басилевса и его брата, участники правящего совета в который раз принялись обсуждать действия, которые следует предпринять, чтобы одолеть скифов и Аргота и восстановить единство расколотой надвое страны.
Десять дней спустя, погрузив на собранные в порту Горгиппии втайне от наблюдателей с западного берега торговые суда 8 тысяч гоплитов, Левкон отплыл с попутным ветром на запад. Скрытно проследовав на значительном удалении от берега, Левкон на вторую ночь вывел свой флот точно на свет феодосийского маяка. Уже два года как сменивший Эвникия в должности космета эфебов Лесподий, с которым Левкон установил тайную связь морем тотчас по своём возвращении на Боспор, помог Левкону быстро и бескровно захватить ночью порт и весь город. Феодосийцы встретили "своего" царевича с ликованием. Филоксен с тремя сотнями телохранителей-скифов, появившихся у него после побега Перисада, чтобы держать в страхе и повиновении феодосийцев, успел бежать через Малые ворота в обход Столовой горы в Скифию.
Как только в Фанагории стало известно об успехе Левкона, множество судов, баркасов и шлюпок с пешими и конными воинами двинулись ночью без огней через Пролив к западному берегу. На сей раз Молобар по совету Левкона нанёс главный удар непосредственно по Пантикапею, не отвлекаясь на захват разбросанных по побережью малых городов. К этому времени Марепсемис со своим степным войском уже вернулся по приказу отца в Скифию. Пантикапейские эллины открыли для высадившихся в порту войск законного басилевса портовые ворота, и к утру Молобар при активной поддержке эллинского населения овладел всем Нижним городом и террасами.