Минут через семь он вызволил свой "инструмент" из её нижней "дверцы", поводил недолго его красным раздвоенным концом по глянцевой влажной коже её ягодиц и по тесной расщелине между ними, после чего медленно проник в узкую круглую "пещерку", едва возвышавшуюся над поверхностью воды. Привстав, Левкон упёрся ладонями в крутые бёдра жены и вновь энергично задвигался вверх-вниз над её задом, разгоняя в ванной штормовую волну. С силой ударяя бёдрами и мускулистым животом в глянцевые шары её ягодиц, он с каждым разом старался загнать свой "таран" всё дальше вглубь её "пещеры", постепенно увеличивая мощь и частоту толчков, отчего вырывавшиеся из её груди стоны скоро перешли в сплошную череду коротких прерывистых охов и ахов. Наконец Левкон вырвал свой раскалённый "инструмент" из отполированного зада жены.
Повернув голову, Герея с улыбкой сытой кошки глядела, как из стиснутого левконовой рукой красного грибовидного конца на её выступающие над водой ягодицы и вогнутую поясницу хлынула густая белая струя. Тихо засмеявшись, Герея размазала ладонью мужское молочко по ягодицам, после чего погрузила зад в воду и развернулась лицом к мужу. Взяв его славно потрудившийся и всё ещё возбуждённо торчащий орган в ладонь, она ополоснула его другой рукой, затем ласково потёрлась щеками и подбородком о его обнажённую красную головку и благодарно припала к нему губами. Взяв жену за плечи, Левкон поднял её из воды, крепко прижал к себе и с нежностью поцеловал в улыбающиеся губы.
Выйдя из ванной, он поставил её на широкий бортик, взял с обтянутого красно-коричневой кожей топчана у стены розовое махровое полотенце, с распустившим яркий цветастый хвост павлином посередине, и тщательно вытер мокрый живот, ягодицы и ноги жены, осыпая их при этом частыми поцелуями и шутливыми укусами. Затем Герея, ступив с бортика на лежавшую на полу перед ванной оленью шкуру, забрала у мужа полотенце и, присев на корточки, обтёрла от влаги его стройные бёдра и мускулистые волосатые ноги, в свою очередь не упустив случая оставить на них где влажный след язычка и губ, где отпечаток острых зубок.
Когда она встала, оставив на полу мокрое полотенце, Левкон, протянув руку к топчану, бережно закутал её в лежавшую там вместе со столой и его хитоном накидку. Обхватив левой рукой жену за талию, а правой подхватив под колени, он сунул босые ступни в стоявшие у порога домашние башмаки без задников и, не заметив вжавшуюся в стену с потупленными долу глазами в погружённом в полутьму предбаннике рабыню, как был голый, привычно понёс её на руках по освещённому тусклыми огоньками подвесных лампад коридору в супружескую спальню.
За миг до этого чёрная служанка Элевсины успела бесшумно упорхнуть на второй этаж по расположенной за углом коридора деревянной лестнице. Войдя в спальню хозяйки, она осторожно раздвинула кисею балдахина. Элевсина мирно спала, свернувшись по-детски калачиком на левом боку. Дунув на тускло мерцавший у двери светильник, Карбона осторожно, чтоб не потревожить сладкий сон Элевсины, забралась в темноте под покрывавшее всё ложе меховое одеяло. Вытянувшись на спине на краю ложа, она заложила за голову руки и, уставясь широко открытыми глазами в невидимый потолок, о чём-то горько вздохнула...
Войдя через откинутый дежурившей в покоях Гереи рабыней дверной полог в спальню, Левкон понёс жену к занимавшему почти половину комнаты у противоположной от входа стены высокому квадратному ложу, скрытому под златотканым парчовым шатром балдахина.
- Погоди, милый, я распущу волосы, - попросила Герея, соскальзывая с рук мужа на мягкий, как весенняя трава, персидский ковёр, устилавший паркетный пол спальни от дверного порога до передних ножек ложа.
Стены спальни были обтянуты той же, что и балдахин, расшитой золотыми листьями и цветами тканью шафранного цвета. Сбросив с плеч накидку, она подошла к висевшему слева от ложа большому бронзовому зеркалу в красивой позолоченной раме, и сама, не прибегая к помощи оставшейся в передней комнате служанки (не хотела, чтоб та пялилась украдкой на её обнажённого мужа), нарочито неспешно освободила волосы от унизанной алмазами длинной нити, вынула серебряные заколки (все её золотые заколки сейчас, наверное, украшают гривы палаковых жён) и, тряхнув головой, рассыпала волосы чёрными блестящими змеями по спине до самых ягодиц, не спуская при этом в зеркале глаз с мужа, вожделённо пожиравшего её глазами, сидя между откинутых в стороны пологов на краю ложа.
Оставив, как всегда, на столике у зеркала горящий светильник, Герея развернулась с хищной улыбкой заметившей добычу охотницы и, пройдя несколько отделявших её от мужа шагов, мягким толчком ладони в грудь опрокинула его спиной на покрывавшее ложе меховое одеяло. Его успевший отдохнуть и набраться сил мужской орган тотчас встал торчком из тёмно-коричневого подшёрстка внизу живота, вновь готовый к многотрудной работе. Забравшись широко расставленными коленями на высокое ложе между бёдер мужа, Герея присела на его плоский и твёрдый, как жернов, живот, прислонясь налитыми шарами ягодиц к его мощному "стволу". Руки Левкона тотчас завладели объёмными чашами её склонившихся к нему грудей.
- Но как ты посмел поспорить на меня с Палаком? - спросила вдруг Герея потянувшегося к ней за поцелуем Левкона.
- Да не было никакого спора! - воскликнул Левкон, уронив голову обратно на меха. - В том то и дело!.. Палак, то ли сам, а скорее по чьей-то подсказке, решил испытать, насколько я доверчив и жаден. И знаешь, я его понимаю: коль представился случай заполучить в свой гинекей первую на берегах Эвксина красавицу, либо лишний талант золота, и он сам, и его советники сочли бы его глупцом, если б он им не воспользовался.
- Хорошо ещё, что он удовлетворился талантом.
- Думаю, он просто побоялся предлагать за тебя больше. Вдруг бы я согласился?.. Может за восемнадцать лет супружеской жизни ты мне поднадоела и... ай!
Отведя назад правую руку, Герея крепко стиснула его мужской "корень" и резко дёрнула, будто хотела проверить, хорошо ли он ещё держится.
- Герея, больно! - Левкон обхватил жену за спину и крепко прижал к себе. - Ты же знаешь, что я не променяю тебя на всё золото на свете, - прошептал он, почти касаясь губами её губ. - На самом деле больше всего я боялся, что Палак запугает тебя, сообщив, что убьёт меня, если ты не приедешь... Или попытается выменять тебя на талант золота у Перисада... К счастью, мне удалось отправить на Боспор Фагиса.
- А знаешь, Главк и в самом деле хотел поторговаться за меня с твоим братом, - Герея поцеловала мужа в губы. - Мне пришлось выдать ему нашу семейную тайну. Я сказала Главку, что Перисад давно влюблён в меня и только и ждёт, чтобы с его младшим братом что-нибудь случилось, чтобы жениться на мне. И я уверена, что это так и есть на самом деле, - закончила она вполне серьёзно.
- Не любишь ты моего брата, - вздохнул Левкон.
- Конечно, нет! Ведь я всегда любила, люблю и буду любить только одного, лучшего на свете мужчину - моего мужа!
Савмак попадает в дом Левкона и Гереи в Пантикапее...
САВМАК
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
За день до наступления Фесмофорий - пятидневного праздника, которым херсонеситы благодарили Деметру за дарованный в уходящем году урожай (в посвящённых богине плодородия обрядах по традиции участвовали только женщины), в Херсонес вернулся из Неаполя Скифского последний до будущей весны купеческий обоз. С наступлением зимних холодов и ненастья вся морская и сухопутная торговля в этих суровых северных краях замирала: купцы, подсчитывая барыши, отсиживались в тёплых домах, как медведи в берлогах, разве что в спячку не впадали.