Синта, не отходившая вместе с Зорсиной и старой Госой от задыхавшейся в жару и бредившей в беспамятстве Мирсины, посмотрев в расцвеченные улыбками лица Матасии и жён Октамасада, поспешивших принести со двора эту радостную весть, заявила в ответ, что если Савмак умер, то и Мирсина умрёт, а если он жив, то и сестра его будет жить.
- Вот увидите, наша девонька скоро поправится, потому что Савмак жив! - убеждённо заключила старая нянька.
Тем не менее, старая Госа дала знать о беде Мирсины вождю соседей хабов Госону, для которого она тоже была не чужая. Госон немедля отправил в Тавану в помощь Асанданаку своего шамана вместе с самой опытной и искушённой во врачевании хабейской знахаркой. Их совместными усилиями через три дня в борьбе с чёрными демонами болезней, терзавшими любимицу вождя, за которую искренне молилась и переживала вся Тавана, наступил долгожданный перелом: жар спал, сознание вернулось, Мирсина пошла на поправку.
Дней через семь вождь Госон заявился с тремя жёнами в Тавану проведать свою несостоявшуюся невестку.
Мирсина, бледная и исхудалая, всё ещё лежала, укутанная в меховое покрывало, в своей жарко натопленной глиняной греческой жаровней комнате, медленно поправляясь после болезни. Наговорив ей много добрых слов и пожеланий, надарив вкусных пирогов и всевозможных домашних и заморских сладостей, на которые так падки девушки и дети, гости отправились в трапезную.
После того как любивший хорошо поесть Госон перепробовал все приготовленные по такому радостному случаю жёнами и служанками Скилака блюда, вожди, оставив жён сплетничать в просторной трапезной, уединились с кувшином процеженного заморского вина для серьёзного разговора в комнате Скилака.
Наполнив до краёв украшенные тонкой чеканкой серебряные чаши, вожди первым делом помянули своих погибших сыновей. (О том, что после того как Мирсина, как и предсказывала Синта, вырвалась живой из когтей страшной болезни, у него насчёт гибели Савмака опять зародились сомнения, Скилак предпочёл умолчать.) Затем Госон без долгих экивоков предложил другу Скилаку отдать Мирсину за другого какого из его сынов, вот хоть бы за Метака - тот хоть и немного моложе Мирсины, но это не велика беда.
Потянувшись рукой к серьге, Скилак со вздохом ответил, что уже обещал Мирсину Марепсемису: тот ещё по пути из Феодосии подъезжал к нему насчёт неё, предложив отдать его за одного из своих сынов.
- Ну-у, если так... Что ж, за кого и выходить такой раскрасавице, как не за царевича, - согласился с проскользнувшим в голосе сожалением Госон. Затем, сделав изрядный глоток из чаши, он наклонился к сидевшему напротив с чашей у рта Скилаку и, понизив голос, спросил:
- Слушай... а ты не узнавал, у них с Фарзоем, часом, не дошло до дела ещё до свадьбы?
- Не узнавал, - нехотя ответил Скилак после некоторой заминки. - Пока не до того было.
- Да, кгм!.. Ты всё же выясни... А то, брат, сам понимаешь: ежели подсунешь царевичу тронутую девку, стыда потом не оберёшься.
- Само собой, если она испорчена, то за царевича не выйдет, - сурово нахмурив тронутые сединой кустистые брови, объявил Скилак.
Поспешно схватив пузатый расписной кувшин, стоявший в центре старого потёртого краснобархатного чепрака, на котором они сидели, Госон вновь наполнил опустевшие чаши.
- Ты вот что, брат... - молвил он, подняв чашу к подбородку и глядя глаза в глаза Скилаку. - Ты не гневись на дочь, ежели что... Любой из моих сынов с охотой возьмёт её женой и ни словом не попрекнёт за Фарзоя... Так что, ежели что, пускай она сама выберет, за которого из моих сынов ей пойти.
- Добро, брат Госон. Считай - договорились, - ответил Скилак, разгладив суровые складки на челе. Звонко звякнув краями чаш, они выпили до дна, закрепляя сделку.
Скилак вновь наполнил чаши.
- Насчёт Мирсины договорились, поговорим теперь о твоей Фрасибуле... Раз уж так вышло, хочу просить её в жёны Каниту. Надеюсь, её у тебя никто не успел сосватать? (Госон отрицательно отмотнул головой) Хорошо. Мой Канит любит её, думаю, они будут доброй парой.
Госон кивнул в знак согласия; оба друга-вождя поднесли чаши к губам и, глядя глаза в глаза, не спеша отпили по изрядному глотку.
- Они оба ещё молоды, могут год-другой подождать, пока Канит станет воином, - молвил Скилак, устремив печальный взгляд в опущенную к животу недопитую чашу. - Если к тому времени Савмак не объявится, значит, быть Фрасибуле за Канитом. Так и порешим, брат Госон?
- Так и порешим, брат Скилак, - согласно кивнул Госон, и оба, звякнув краями чаш, одним махом влили в себя остатки вина...
Проводив гостей со двора (Ариабат и Канит поехали проводить родню до выезда на большак), Скилак подозвал Зорсину. Рассказав ей о разговоре с Госоном и сватовстве Марепсемиса, о котором не успел сказать ранее, он велел осторожно выяснить, годится ли Мирсина в невесты царевичу.
Присев на край мирсининой кровати (Синта, почти не покидавшая все эти дни комнату, как всегда сидела на кошме в своём углу с проворно мелькавшими в ловких руках вязальными спицами - вязала из козьего пуха для своей "ненаглядной горлицы" и её младшей сестры на зиму тёплые носочки), Зорсина некоторое время ласково гладила чуткими пальцами опавшее, но не утратившее миловидности лицо и выпуклые, в точности, как у неё самой и у Савмака, только растрескавшиеся и поблекшие во время болезни губы дочери. Наконец, глубоко вздохнув, она сообщила только что услышанную от мужа новость:
- Старший брат царя Палака Марепсемис хочет, чтоб ты стала женой его сына... Фарзоя.
При этом имени веки на полуприкрытых глазах Мирсины болезненно дрогнули, но взгляд, как и прежде, был устремлён куда-то мимо матери. Не дождавшись от неё другой реакции, Зорсина, продолжая нежно оглаживать дочь по обострившейся после болезни скуле, продолжила:
- Фарзой твой ровесник. Стать первой женой царевича из рода Колаксая - завидная доля для любой девушки и великая честь для нашего рода... Но только, если она сохранила своё сокровище нетронутым. Скажи, вы с сыном Госона не стали мужем и женой ещё до... его отъезда на Боспор?
Прикусив нижнюю губу, Мирсина молчала, по-прежнему глядя отсутствующим взглядом куда-то в потолок, из чего Зорсина сделала неутешительный для всех для них вывод.
- Скажи правду, миленькая, не бойся, - самым ласковым тоном обратилась к Мирсине из своего угла Синта, внимательно слушавшая разговор матери с дочерью.
- Если это случилось, ничего страшного - ты станешь женой одного из старших сынов Госона, - поспешила успокоить дочь Зорсина, - но мы с отцом должны знать, что ответить царевичу.
Мирсина наконец перевела наполненный тоской и болью взгляд на мать.
- Не случилось, мама, - выдавила она из себя с заметным усилием сквозь подкативший к горлу ком. - Между нами ничего не было...
Мирсина повернула голову к стене. Из уголка глаза у виска скатилась к нижнему краешку носа, оставив на бледной щеке тонкий росистый след, алмазная капелька. Эта одинокая слезинка вернее всяких слов убедила Зорсину, что её дочь девственна.
- Вот и хорошо, вот и умничка! - Наклонившись, Зорсина с нежностью поцеловала дочь в мокрую щёку. - Будущей весной ты станешь царевной.
- Ой, чует моё сердце - быть нашей красавице со временем не просто царевной, а скифской царицей! - радостно возгласила со своей лежанки Синта, впервые после горестного возвращения Скилака из похода вызвав на губах Зорсины мимолётную улыбку. Встав с застеленной толстой пуховой периной кровати дочери, Зорсина поспешила с доброй вестью к мужу.
- Говорила же я тебе, девонька: что ни деется с нами на этом свете - на всё воля богов, и всё выходит к лучшему, - тотчас после её ухода затараторила нянька радостно-ласкательным тоном, будто с маленькой девочкой. - Был у тебя один жених, да что ж делать - забрал его к себе Арий. А матушка Табити тут же подыскала лебёдушке нашей другого суженого - ещё знатнее да краше! Из самого царского колаксаева рода! Честь-то для нас всех какая... Ты поплачь, поплачь, лапушка... Омой слёзоньками свою душеньку! Зимушка впереди ещё до-о-олгая! Успеешь выплакать все свои слёзки-то... А как весеннее солнышко пригреет, выдадим тебя за сокола ясного - молодого красавца-царевича! А к тому времени, глядишь, и Савмак наш домой возвернётся, погуляет на твоей свадебке, порадуется за любимую сестричку... И заживёт наша горлинка, краса ненаглядная, с милым дружком - ясным соколом, в златом тереме, в царском городе... Хочешь стать царевною, а, Мирсинушка?