Пройдя вслед за остальными через разделённые крошечным тамбуром - местообиталищем привратника и его четвероногого помощника - массивные двойные двери, Савмак очутился в довольно большом переднем покое, всё ещё не подозревая, что ступил под своды своего нового жилья. Жёлтые огоньки, трепетавшие на круто выгнутом носу и высокой корме бронзового кораблика, висевшего на уровне глаз на вмурованном в стену напротив входа крюке, освещали расположенную ниже полукруглую зелёную нишу, окантованную по краям широким золотым валиком. (Ещё два таких же кораблика висели над темневшими посредине жёлтых боковых стен дверными проёмами.) Суровый белобородый старик, восседающий на установленном на невысоком постаменте резном мраморном троне, грозил из ниши вошедшим пучком зажатых в кулаке золотых молний. Выступающее из ниши квадратное подножье трона, отороченное внизу и вверху окрашенными в золотой цвет мраморными гирляндами, было уставлено позлащёнными чашами и кубками с подношениями. По обе стороны ниши, прямо на изузоренном широкой трехцветной плиткой полу стояли две высокие, расписанные яркими цветами амфоры, в широких горлышках которых благоухали большие букеты осенних астр. На вмурованных в жёлтую стену по обе стороны головы громовержца белых мраморных полках стоял десяток более мелких богов.
Появившийся из правого бокового входа статный черноволосый надсмотрщик, окинув рабов и особенно рабынь придирчивым взглядом, увёл их к кладовым. Оттуда рабынь повели в гинекей на показ хозяйке, а вернувшихся в андрон шестерых рабов, вместе с тремя местными рабами, отправили под присмотром четвёрки никиевых воинов за оставшимся в кибитках грузом.
После того как Гагес закрыл за ними дверь, Никий сообщил, что привёз также дарственную на рабов и письма для царевича Левкона и царевны Гереи от номарха Лесподия и Хрисалиска.
- Хорошо. Давай сюда, я передам, - сказал Арсамен, исследуя молодого гекатонтарха внимательным взглядом.
Вынув из висевшего слева на поясе кожаного чехла три тонкие папирусные трубочки, запечатанные зеленоватым воском, Никий вложил их в протянутую ладонь дворецкого.
Арсамен предложил гекатонтарху, пока рабы будут таскать с конюшни груз, выпить и перекусить с дороги, и проводил его через прорезанный слева от домашней божницы, скрытый златотканой завесой дверной проём в расположенную между андроном и внутренним двором трапезную. Это было довольно просторное помещение с выложенным гладкой розовой плиткой полом, потускневшими старинными мифологическими росписями на стенах и высоким белым потолком. Впритык к длинной стене, между двумя прикрытыми ставнями квадратными окнами в локоть шириной, на высоких позолоченных оленьих ногах стояло обеденное ложе хозяина, покрытое узорчатым персидским ковром. Ещё два точно таких же ложа стояли у боковых стен. У каждого ложа стояло по низкому прямоугольному столику с тонкими золочёными ножками. По бокам хозяйского столика стояли два высоких резных позолоченных кресла, с мягкими краснобархатными сиденьями и изящными подставками для ног, предназначенные, как нетрудно было догадаться, для жены и дочери Левкона. В углах по краям хозяйского ложа, на круглых мраморных трапезофорах благоухали в больших, красочно расписанных амфорах белые и розовые осенние астры.
Отказавшись возлечь, Никий осторожно присел на указанное Арсаменом боковое ложе, не отстегнув даже пояс с мечом, сняв и положив рядом лишь высокий командирский шлем. Отвечая на вежливые расспросы Арсамена, он по-военному быстро расправился с принесенной кухонными рабынями замечательно вкусной едой, запив её разбавленным по его желанию на две трети тёплой водой золотистым лесбосским. Уязвлённый тем, что не то что Герея, но даже царевич Левкон не снизошёл до хотя бы минутного разговора с ним, встав с ложа, он поблагодарил епископа за прекрасное угощение и, глядя в сторону, спросил, не будет ли для него каких поручений к Лесподию или Хрисалиску от царевича Левкона или госпожи Гереи. Ответив, что царевича, к сожалению, сейчас нет дома, Арсамен поинтересовался, когда гекатонтарх думает ехать обратно. Вмиг преобразившимся, повеселевшим голосом Никий сообщил, что пробудет в столице ещё два или три дня, а найти его можно у его друга Делиада.
Один из дворцовых рабов доложил вернувшемуся с Никием в андрон Арсамену, что весь груз перенесен из кибиток в кладовые. Попросив передать от себя и от своего отца, хилиарха Фадия, наилучшие пожелания царевичу Левкону и его семье, Никий покинул дворец. Велев трём своим воинам идти к остальным в казарму соматофилаков и сообщить, что позже он зайдёт к ним взглянуть, как они устроились, и выдаст каждому в награду от Хрисалиска по пять драхм, Никий вдвоём с Гелием неспешно направился в сторону Храмовой площади, намереваясь, прежде чем кинуться в пучину столичных развлечений, попросить Аполлона Врача о здоровье для себя и своих близких и оставить благочестивые подношения на алтарях остальных здешних богов.
После ухода феодосийцев Арсамен, построив новичков лицом к домашней божнице, послал заглянувшую в андрон с кухни любопытную рабыню в гинекей, узнать, желает ли госпожа Герея поглядеть на новых рабов. Заложив руки за спину, он не спеша прошёлся вдоль стоявших навытяжку, добротно одетых и обутых рабов, вонзая в каждого из под сурово сведённых прямых широких бровей холодные иглы глубоко посаженых желто-карих глаз. Трое новичков глядели на епископа с привычным подобострастием и готовностью выполнить любое приказание; у ещё двоих он увидел во взглядах смесь любопытства и страха, тоже вполне понятную и естественную для оказавшихся в незнакомом доме, у новых хозяев; ещё у одного, самого юного, на по-девичьи смазливом, пухлогубом лице после ухода феодосийских воинов явственно читалось недоумение. Бросив искоса взгляд на подошедшего из правого бокового коридора помощника, епископ вернулся в центр шеренги, заслонив собою нишу с Зевсом.
Негромким, чуть глуховатым голосом, в котором чуткие уши рабов тотчас уловили повелительную твёрдость, Арсамен объявил:
- Слушать сюда и запоминать - два раза повторять не буду! Меня зовут Арсамен. Я епископ этого дворца. С этой минуты каждое моё слово для вас - закон. Вам страшно повезло: вы будете служить самому лучшему и справедливому господину во всём Боспорском царстве. Его имя все вы хорошо знаете - царевич Левкон. Также у вас будут отныне две госпожи - жена царевича Левкона Герея и их дочь - царевна Элевсина... Царевич Левкон - добрый хозяин, он бережно относится к своему имуществу. Вы будете сыты, одеты, обуты, и, если будете послушны и исполнительны, ваша жизнь здесь покажется вам раем: хозяин, я, мой помощник Хорет, - Арсамен повёл рукой в сторону застывшего, скрестив на груди мощные волосатые руки, сбоку божницы угловатой серокаменной глыбой надсмотрщика, - будем относиться к вам, как родители к детям. Видите, у нас даже плетей нет. Но предупреждаю, - возвысив голос, поднял палец епископ, - мы не потерпим неисполнительности, небрежности и лени, а тем более - непослушания, порчи и воровства хозяйского имущества! В том числе вам запрещено прикасаться без дозволения к рабыням. Может там, в Феодосии, ваши прежние хозяева смотрели на это сквозь пальцы, но здесь с этим строго. Также вам запрещено подниматься без зова на второй этаж, в покои хозяек, покидать без дозволения дворец и выходить в сад. Кто нарушит запрет, того Хорет на первый раз приоденет в полосатую тунику, а кому урок не пойдёт впрок, тот отправится в загородную усадьбу, а там надсмотрщики для рабов плетей не жалеют! Впрочем, мне кажется, что дураков среди вас нет. Я уверен, что скоро вы полюбите своих новых хозяев, и будете служить им не за страх, а на совесть.
В этот момент по одной из находившихся по обе стороны входной двери мраморных лестниц в андрон сбежала посланная минуту назад к хозяйке рабыня.
- Госпожа Герея велела передать, - доложила она, скользя полным любопытства взглядом по новичкам, - что поглядит присланных отцом рабов, когда придёт муж.
- Хорошо, Мада. Ступай на поварню, - отпустил рабыню Арсамен и, повернув голову в другую сторону, обратился к подпиравшему плечом косяк полуприкрытого золотой парчой дверного проёма в левом углу залы молодому рабу с похожей на лисий мех пушистой шевелюрой. - Эй, Герак, принеси-ка свой складень.