Удалившись с Дидимом и Гераком в малый триклиний, Левкон быстро проглотил принесенный Мадой лёгкий завтрак. Дидим натянул ему на ступни скифики с бобровой подкладкой, заправил в них штанины и завязал на икрах тесёмки. Накинув на плечи поданный Гераком тёмно-синий грубошерстный паллий с капюшоном, царевич вышел в андрон и быстрым шагом подошёл к стоящим со скорбными лицами справа от входных дверей восьмерым просителям. Поблагодарив их за добрые пожелания, он выслушал каждого и пообещал передать их жалобы и просьбы (как правило, изложенные просителями для верности на папирусе) во дворец, где басилевс и его советники во всём справедливо разберутся.
Разделавшись с этой малоприятной обязанностью, Левкон тепло попрощался на ступенях колоннады с заранее благодарившими его за содействие просителями, натянул на голову поданный Дидимом тёплый скифский башлык (недавний подарок Палака) и стремительно зашагал по припорошившему ночью землю снежку к проходу в крепость соматофилаков.
Герея появлялась внизу примерно через час после ухода Левкона. Дав указания Креусе и, в случае необходимости, Хорету или Арсамену, ложилась в ванной в тёплую душистую воду, и 40-летняя лидийка Малока - единственная, кому Герея доверяла своё драгоценное тело, мыла её прекрасные волосы.
Через полчаса Герея возвращалась в свои покои (рабыня несла вслед за ней приготовленный для неё завтрак), уступая ванную дочери и её темнокожей служанке.
В этот день, позавтракав с Карбоной, как обычно, у себя наверху, Элевсина собиралась шмыгнуть в бальнеум, как вдруг её чуткие ушки уловили доносившиеся из рабского триклиния странные писки. Резко развернувшись в дверях и округлив радостно глаза (она, конечно, знала, что Чайка должна принести щенят), она заскочила в пустую в этот час трапезную.
- Ах, какие хорошенькие! - восхитилась она, увидев в углублении, образованном животом, лапами, головой и хвостом Чайки, пять пушистых чёрно-белых клубочков. - Глянь, Карбонка, какая прелесть!
Присев на корточки, Элевсина погладила суку по голове, затем осторожно взяла одного из щенков, тотчас плаксиво запищавшего, и, прижав к груди, стала ласково почёсывать пальчиком его серую спинку, бочок, белое брюшко, крохотную головку.
- Ах ты мой маленький, бедненький, слепенький! Ну не хнычь, малыш, не дрожи так, не бойся, глупенький!
Царевна поднесла щенка в ладошках к лицу, и он лизнул её махоньким мокрым язычком в нос. Засмеявшись от удовольствия, Элевсина поцеловала щенка в мордочку, после чего сунула в его крохотную розовую пасть мизинец. Щенок тотчас принялся его сосать.
- Гляди, Карбона, он сосёт мой палец! - воскликнула она, оглянувшись с умильной улыбкой на стоявшую за спиной служанку, и восторженно засмеялась. - Ну разве не прелесть! На, возьми, сунь ему палец! Ха-ха-ха!
Передав щенка Карбоне, Элевсина тотчас взяла себе другого и повторила с ним те же процедуры. Погладив коричневым пальцем дрожащий писклявый комочек, Карбона вернула его матери. Перецеловав и "покормив" мизинцем всех пятерых щенков, царевна ещё раз благодарно погладила облизавшую ей руки Чайку и отправилась, наконец, в бальнеум. (Савмак за эти дни успел, пусть и мельком, приглядеться и к дочери Гереи: девочка была прехорошенькая, личиком, густыми чёрными бровями, вьющимися волосами пошла в мать, только чересчур хрупка - куколка ещё только готовилась превратиться в прелестную бабочку.)
Вернувшись после купания к себе, Элевсина быстренько сделала умелыми руками Карбоны причёску и макияж, надела украшения, оделась потеплее и проследовала в покои матери. Оторвавшись от зеркала, перед которым Малока колдовала над её лицом и причёской, Герея придирчиво-внимательно оглядела дочь. Найдя ее внешний вид безупречным, она поцеловала дочь в лоб и отпустила её в Новый дворец.
В андроне, куда Элевсина и её служанка сбежали по парадной лестнице, её уже ждал Хорет. Обычно юную царевну сопровождал до ворот цитадели Арсамен, но в последние дни он расхворался, и навестивший его по просьбе Левкона царский лекарь Эпион, прописав пить отвары целебных трав, запретил ему выходить на морозный воздух, поэтому эту почётную миссию взял на себя его помощник.
Обратно царевна возвращалась либо вместе с отцом, который по пути домой всегда заходил проведать брата и племянника, либо, если дела задерживали Левкона в городе, в сопровождении пары охранявших цитадель соматофилаков, либо её приводил домой сам учитель Аммоний, время от времени наведывавшийся в Старый дворец за книгами (в царском дворце библиотеки не было).
Герак в это время старался быть в андроне, карауля приход хозяина и заодно протирая от пыли Зевса, статуэтки богов и полки, на которых они стояли, либо подливая масло в висевшие на стенах андрона лампы-кораблики. Савмак, обычно успевавший к этому времени переделать всю заданную ему на поварне работу, составлял ему компанию.
В который раз разглядывая мастерски раскрашенных самой Гереей (как с гордостью сообщил Герак) глиняных божков, бережно обмахиваемых Гераком метёлкой из беличьего хвоста, Савмак, уже отложивший в памяти эллинское звучание десятка обычных команд и сотни окружавших его во дворце предметов, вдруг спросил (как и с Дулом, они договорились разговаривать только по-эллински), указывая пальцем на пухленького, голенького крылатого мальчугана, целившегося в него с полки золотой стрелой:
- Кто этот мальчик с луком?
- Это? - переспросил удивлённо Герак. - Это Эрот, сын богини любви Афродиты, по-нашему - Аргимпасы. Вот она, рядом с ним, - мазнул Герак пушистой метёлкой соседнюю статуэтку полуобнажённой красавицы, - и бога войны Ареса - нашего Ария. Те, кого Эрот поразит своими волшебными стрелами, влюбляются так, что не могут друг без друга жить.
- А кто из них Арий? - спросил Савмак, рыская глазами по "мужской" полке по другую сторону от Громовержца.
- Арес, - поправил Герак. - Тут его нет.
- Почему?
- Ну-у... У эллинов бог войны не в почёте.
- Почему? - ещё более удивился Савмак.
- Эллины не воинственный народ. Они не любят воевать, - пояснил Герак. - Ты знаешь, что их родная страна, там за Южным морем, из которой они сюда приплыли, завоёвана римлянами? Поэтому они и не почитают Ареса.
- Но если они не будут почитать бога войны, тот никогда не поможет им освободить свою землю! - резонно возразил Савмак.
Герак лишь недоуменно снизал плечами.
- А ты всех эллинских богов знаешь? - спросил после паузы Савмак.
- Конечно, - усмехнулся Герак. - Слушай! А давай я буду тебе рассказывать об эллинских богах! Это очень интересно и поучительно! А заодно, так ты скорей и полней освоишь эллинскую речь. Ну, с чего начнём? Конечно, с царя всех богов Зевса-Папая. Вот, что рассказывают о нём эллины...
Опустив к колену метёлку, Герак принялся увлечённо пересказывать запутанную историю Зевса, столь непохожую на простенькие скифские легенды о Папае, тут же перетолковывая незнакомые внимательно слушавшему Савмаку слова по-скифски.
- После того как из первобытного мрака появились Гея-Земля и Уран-Небо, миром начал править самый сильный из рождённых ими сыновей, по имени Кронос, или по-нашему - Время. Боясь, что кто-нибудь из его детей или внуков рано или поздно лишит его власти, как сам он лишил власти своего отца, Кронос тут же проглатывал своих новорожденных детей. Наконец, сестра и жена Кроноса Рея, которой, как всякой матери, жалко было своих детей, придумала хитрость. Когда вновь пришло время рожать, она напоила мужа крепким вином... Хотя нет, вино Дионис изобрёл гораздо позже...
Герак задумчиво поскрёб пятернёй подбородок.
- Думаю, она напоила мужа хмельным кобыльим бузатом. После чего дала ему на съедение вместо младенца завёрнутый в пелёнки камень, хе-хе-хе! А настоящего ребёнка спрятала в пещере на самом дальнем острове посреди моря, где его вскармливали своим молоком дикие козы. Этот спасённый матерью Реей ребёнок и был Зевс. Когда он вырос и возмужал, мать привела его в дом отца, в момент, когда Кронос беззаботно пировал со своими братьями, за свой огромный рост прозванными титанами. Рея подмешала на кухне в любимый Кроносом медовый напиток соль и горчицу, и Зевс под видом слуги отнёс его в пиршественную залу и поднёс отцу. Изрядно к этому времени перебравший Кронос одним махом влил в себя огромную, как казан, чашу. Его тут же стошнило, и он изрыгнул из утробы всех своих проглоченных детей, включая камень.