- Радуйся, дядюшка Евклид. Да, я к Дельфу, - Минний невольно улыбнулся, увидев, как опешил старик, услышав из уст чужестранца своё имя. - А ты не узнаёшь меня? - спросил он, снимая бросавшую тень на лицо широкополую шляпу.
Старик вгляделся внимательнее в обожжённое южным солнцем, обветренное солёными морскими ветрами лицо гостя и, недоумевая, снизал плечами.
- Я - Минний, сын ритора Гераклия. Вернулся сегодня на родину.
Выгоревшие рыжие брови старого гончара удивлённо поползли на собранный складками широкий лоб.
- Так что - дома Дельф?
- Дома, дома... Где ж ему быть? - старик махнул рукой в сторону печи. - Он в мастерской, лепит амфоры. У нас сейчас самая горячая пора: скоро в клерах начнут собирать виноград - всем нужна тара.
Обогнув вместе с хозяином подворья пышущую жаром печь, Минний увидел в тени под дальним от входа красным черепичным навесом сгорбившуюся над гончарным кругом широкую спину своего давнишнего приятеля. Проводив нежданного гостя, Евклид вернулся к печи, и скоро оттуда опять зазвучали на весь двор его зычные команды в адрес раздражавшего его своей непонятливостью и нерасторопностью помощника.
Остановившись перед навесом, Минний с минуту наблюдал, как Дельф, медленно вращая босой ногой гончарный круг, сосредоточенно возводит из мокрой глины узкую горловину изящной амфоры, время от времени о чём-то тяжко вздыхая.
- Привет, Толстяк! - негромко окликнул его Минний, и увидел, как дрогнули под прилипшей к телу грубой туникой лопатки на спине Дельфа.
Медленно оглянувшись, Дельф уставился перепуганными светло-карими глазами в лицо назвавшего его полузабытой детской кличкой немолодого, меченного ранней сединой гостя, и, забыв о гончарном круге, с полминуты глядел на него с открытым ртом и всё более округлявшимися глазами, боясь поверить возникшей у него безумной догадке. Молчал и Минний, разглядывая мало изменившееся за минувшие десять лет круглое, без единой морщинки, всё ещё по-детски щекастое лицо своего приятеля. Только залысины на висках его широкого отцовского лба стали заметно больше, да опушившие широкие скулы, круглый подбородок и верхнюю губу светло-рыжие курчавые волосы - жёстче и гуще.
Наконец Дельф прикрыл свой небольшой, полный мелких желтоватых зубов рот и робким полушёпотом спросил:
- Минний?.. Это ты... или не ты?
- Не пугайся, Дельф. Перед тобой и вправду твой старый друг Минний из плоти и крови, а вовсе не его бесплотная тень, сбежавшая из царства Аида.
- Великие боги!.. Ты всё-таки вернулся! - тонкий голос Дельфа предательски дрогнул. Рот его перекосился в растерянной улыбке, а глаза помимо воли затуманились слезами. Он поспешно отвернулся опять к гончарному кругу. - Прости, не могу тебя сейчас обнять - все руки в глине. Я должен закончить этот горшок, иначе вся работа насмарку.
- Ничего, я подожду.
- Я уже скоро! Осталось только горло вывести да прилепить ручки, - поспешно заверил Дельф, обрадовавшись, что Минний как будто на него не в обиде. - Проходи, садись где-нибудь. Хотя, тут у меня, конечно, грязновато! Боюсь, как бы ты не запачкал свой дорогой гиматий.
- Пустяки! - Минний вошёл под навес и уселся сбоку от Дельфа на высокий круглый табурет. Поставив посох между ног, навесив сверху петас и обхватив его обеими руками, стал глядеть, как ловко под толстыми пальцами Дельфа обретает законченную форму горло амфоры.
- Ты, я вижу, сумел разбогатеть в чужих краях? - предположил Дельф, скосив взгляд на золотого дельфина, дружелюбно лыбящегося с правого плеча гостя; у него всё ещё не укладывалось в голове, что этот солидный седовласый мужчина - в самом деле тот самый Минний - товарищ его юности. Минний в ответ лишь неопределённо пожал плечами.
- А мы уж не чаяли тебя увидеть, - признался с простодушной улыбкой Дельф. - Представляю, как обрадуется Поликаста!
- Говорят, вы поженились?
- Да, уже скоро шесть лет как Поли моя жена, - с гордостью признался Дельф. - Мы ведь думали, что ты погиб.
- И у вас, говорят, уже куча детей?
- Сын и две дочурки, - с теплотой в голосе сообщил Дельф. - А ещё троих у нас забрал Танатос... Ну, вот и готово!
Молодой гончар, медленно вращая круг, внимательно оглядел только что законченную посудину со всех сторон и, не обнаружив видимых изъянов, остался доволен своей работой. Наклонившись, он тщательно отмыл от глины в стоящем поблизости большом глиняном чане с мутной водой по локти свои толстые волосатые руки, затем старательно вытер их полотняным рушником, висевшим тут же на вбитом в растрескавшийся от старости опорный столб гвозде.
- А что же не видно твоих малышей во дворе? - поинтересовался тем часом Минний.
- Так ведь они с Поликастой сейчас в клерах! - пояснил Дельф. - В усадьбе Мемнона. А ты когда приехал? Сегодня? Так ты же ничего ещё не знаешь! У нас здесь столько всего произошло, пока тебя не было! Восемь лет назад Мемнон, овдовев, - тогда ему было сорок лет - женился на младшей сестре Поликасты Кириене. Так что теперь мы с ним родня, и каждое лето во время сбора урожая Поликаста проводит с детьми в его усадьбе... Ну что, пойдём в дом - выпьем вина за твоё возвращение? - вытерев насухо руки, предложил Дельф, поглядывая с неуверенной улыбкой на глубоко врезавшуюся в лоб Минния между бровей суровую складку.
Узнав, что Поликасты нет дома, Миннию расхотелось заходить в дом.
- Знаешь, Дельф, я ведь хочу сегодня ещё побывать на могиле родителей. Уже скоро вечер, а мне до захода солнца нужно непременно вернуться в город. Так что, может, выпьем с тобой как-нибудь в другой раз. Ты, кстати, знаешь, где похоронены мои старики?
- Конечно! Ведь это я по просьбе Поликасты установил на их могиле надгробную стелу.
- Благодарю, Дельф, - Минний расчувствованно стиснул ладонью мощное плечо друга. - Сколько ты потратил? Я всё верну с лихвой.
- Да, ладно, Минний. Какие между нами счёты?.. Кстати, я хотел поставить рядом с их могилами и твой кенотаф, но Поликаста не разрешила. Она всегда верила, что ты жив, и, как видишь, чутьё её не обмануло. Хе-хе-хе!
- Ну, так что - покажешь, где лежат мои старики?
- Погоди! Давай всё же выпьем по канфару вина за нашу встречу. Это займёт всего пару минут. Заодно увидишь, как теперь выглядит моя Поли.
Сказав суетившемуся у печи отцу, что амфора готова, и что он отведёт Минния к могиле его родителей, Дельф потащил заинтригованного Минния в дом. В небольших сенях за входными дверями, расположенными ровно посередине длинного одноэтажного дома, Дельф толкнул левую дверь. Усадив Минния за стол в первой же комнате принадлежащего ему и его семье левого крыла, он поспешно выбежал в другую дверь - вероятно, побежал в кладовую за вином.
Толстяк Дельф, будучи единственным сыном гончара Евклида, не похищенным в нежном возрасте злобным демоном смерти Танатосом (выжила ещё младшая его на три года сестра Дорофея), с детских лет обучался с помощью ремня и подзатыльников к отцовской профессии: как правильно замешивать глину, лепить и обжигать миски и горшки, и до смерти невзлюбил это скучное занятие. Не пожалев для Дельфа силушки, боги взамен не додали ему ума. Сын гончара Евклида был простодушен и туповат, как телёнок - школьные науки отскакивали от него, как горох от стенки. С превеликим трудом ему удалось вызубрить алфавит и научиться кое-как читать и писать, арифметика же так и осталась для него тайной за семью печатями. Зато ему с самых ранних лет нравилось лепить из влажной глины вместо чашек и мисок детские свистульки, игрушечные домики, кораблики, повозки, различных зверюшек и человечков. Дельф обжигал свои игрушки в печи рядом с отцовскими мисками, вместе с матушкой расписывал их яркими красками и к двенадцати годам достиг уже такого мастерства, что его поделки стали охотно раскупаться в гончарных рядах на агоре, после чего строгий отец перестал, наконец, вколачивать в него палкой и ремнём любовь к простой посуде, поняв, что всеблагие боги наделили его наследника куда более редким и прибыльным даром. В самом деле, взрослея, Дельф научился лепить из глины и вырезать из дерева не только детские игрушки, а и красивые фигурки богинь и нимф, богов и героев, охотно раскупавшиеся херсонеситами и чужеземными гостями для подношений в храмы и святилища.