Чернокудрая Афинаида, старшая из трёх гетер, спала, похоже, чутко как кошка. Почувствовав полившийся в комнату из дверного проёма неяркий, затенённый садовыми деревьями свет, она тотчас пробудилась, а когда кто-то тихонько подошёл к ложу и раздвинул занавески, удивлённо приоткрыла опушенные густыми длинными ресницами веки: слугам было настрого запрещено соваться в хозяйскую спальню без зова. Увидев между приоткрывшихся занавесей балдахина тёмный силуэт воина с круглым солдатским шлемом на согнутой в локте руке, она сразу успокоилась.
Заметив, что одна из красоток исподтишка за ним наблюдает, Ламах молча указал пальцем правой руки на Делиада. Бережно высвободив лицо юноши из нежного плена своих роскошных грудей, Афинаида ласково затормошила тонкими, унизанными перстнями пальчиками густые тёмно-каштановые волны его волос, тихонько, чтоб не разбудить остальных, проворковав ему в ушко:
- Делиа-а-ад!.. Миленьки-и-ий, просни-ись... К тебе пришли-и-и!
- Ну кого там ещё ворон принёс в такую рань? - пробурчал недовольно Делиад, с трудом разлепляя заспанные глаза.
- Декеарх Ламах. Прибыл за тобой по приказу лохага Никона, - отпустив полог балдахина и отведя глаза в сторону, доложил вполголоса Ламах.
Юноша сонно зевнул.
- Ну, что там ещё случилось?
- Тебя срочно требует к себе хилиарх Гиликнид.
- Вот старый хрен! Что ему нужно?
- Не знаю, господин.
- Скажи, что не нашёл меня... Или нет - что я тяжело заболел и не могу сейчас приехать.
- Лучше бы тебе всё-таки поехать, малыш, - посоветовала Делиаду его благоразумная подруга.
Как ни тихо они говорили, всё равно их голоса скоро разбудили остальных. Под балдахином началось всеобщее шевеление, ворочание, потягивание.
- Да, Делиад. Лучше съезди, - широко зевнув спросонок, поддержал Афинаиду своим авторитетным мнением Феокрит. - Не дразни голодного пса. А то, ещё чего доброго, отошлёт тебя обратно в Феодосию.
- Хочешь, я поеду к дяде вместе с тобой? - предложил великодушно Алким с другой стороны ложа. - Если что, замолвлю за тебя словечко.
- Да, поедем все вместе, - тотчас на правах старшего решил Феокрит.
- Благодарю вас, друзья! - растроганно отозвался Делиад. - Но раз хилиарх вызвал только меня, то я поеду к нему один, а вы оставайтесь, а то девушки без нас заскучают, - мужественно решил Делиад, не хотевший, чтобы его друзья и подруги и всё ещё ожидавший за кисейной завесой декеарх сочли его испугавшимся высокого начальства мальчишкой.
- Ну, как хочешь, - не стал спорить Феокрит и с хрустом потянулся.
- Ступай, Ламах, - приказал Делиад, - жди меня внизу. Я сейчас спущусь.
Едва фигура декеарха исчезла в дверном проёме, Делиада стали целовать на прощанье (он обещал, что через пару часов, самое позднее - к вечеру, вернётся) по очереди все три его подружки. Не довольствуясь одними только губками, он стал обцеловывать их сочные груди и тотчас почувствовал, как его отдохнувший после короткого сна "наездник" снова просится в "седло". Решив, что Гиликнид ещё немного подождёт, он опрокинул Афинаиду на живот, извозил мокрыми губами и языком её выпуклые, круглые и упругие, как мячи, ягодицы и, застонав от наслаждения, лёг на них животом, запустив своего "единорога" глубоко в их раздавшуюся нежную мякоть. Две другие пары тотчас с превеликим удовольствием последовали их примеру...
Прошло больше получаса, когда Делиад, утолив жажду канфаром разбавленного на две трети вина и наскоро перекусив, появился, наконец, во дворе усадьбы, где терпеливо дожидался его в тени навеса Ламах. Юношески стройный узкоплечий торс гекатонтарха поверх тонкой льняной туники плотно облегала кавалерийская кожаная куртка с короткими рукавами и полами до колен, вся обшитая гладкими, тщательно отполированными серебряными пластинами. Самая большая из них, на середине груди, имела чеканное изображение воинственной Афины в высоком шлеме, со щитом у левой ноги и с коротким копьём в деснице. На тонкой талии юноши куртку стягивал кожаный пояс шириной с ладонь, украшенный в скифском стиле плоскими серебряными фигурками хищных зверей и птиц, на котором слева висел длинный узкий меч с позолоченной рукоятью в богато инкрустированных золотом ножнах, а справа - столь же драгоценный узкий кривой кинжал. Варварских штанов, без которых здешней суровой зимой, конечно, не обойтись, Делиад, как и большинство боспорских эллинов, в тёплое время года не носил. Обут он был в сандалии на толстой деревянной подошве, закреплённые на ногах с помощью длинных, обвязанных крест-накрест вокруг голеней ремешков, сплошь обшитых крохотными серебряными бляшками. Завершал щегольской наряд гекатонтарха свисавший за спиной до поясницы ярко-алый шерстяной кавалерийский плащ (свидетельствовавший о его принадлежности к царским соматофилакам), закреплённый на правом плече крупной золотой фибулой в виде клыкастого вепря.
Широколицый, мускулистый слуга лет 30-ти, с короткими, как у всех рабов, русыми волосами, одетый в грубую холщовую серую тунику, вынес вслед за хозяином его великолепный командирский шлем из отполированной как зеркало бронзы, с небольшим рельефным козырьком над глазами, широкими рельефными нащёчниками и назатыльником, с красивым гребнем ото лба до затылка из стоящих торчком на длину ладони чёрных конских волос. Едва гекатонтарх показался в дверях дома, раб-конюх поспешил подвести к нему высокого, тонконогого, породистого светло-серого мерина с коротко подстриженной белой гривой и хвостом, вся ременная сбруя которого, толстый, отороченный бахромой чепрак и удобное, "рогатое" седло блестели богатой серебряной отделкой.
Делиад ласково потрепал коня по крутой шелковистой шее:
- Что, Снежок, застоялся без дела? Сейчас разомнёмся.
Раб Орик (его имя было выбито на медном, в два пальца шириной ошейнике) привязал справа к передней луке седла ремешок хозяйского шлема, после чего, не спеша, обошёл сзади коня и встал возле его левого бока на четвереньки. С тех пор, как в пять лет отец забрал Делиада от матери и нянек, голубоглазый северянин Орик стал его личным неразлучным слугой, и за эти 13 лет Делиад успел его отлично выдрессировать. Привычно использовав спину Орика в качестве ступеньки, гекатонтарх удобно умостился в седле и принял у конюха повод и плеть с рукоятью из белого моржового зуба.
- Останешься здесь, - велел он вставшему на ноги Орику. - Я к вечеру вернусь.
Раб молча поклонился. Подняв глаза, Делиад с улыбкой помахал плетью двум друзьям и трём полунагим гетерам, взиравшим на его отъезд с галереи, маша ему на прощанье руками и посылая воздушные поцелуи.
- Удачи тебе, Делиад! - пожелал Алким.
- Возвращайся скорее! - крикнула, энергично размахивая рукой, рыжая Илерия.
Огрев коня плетью, Делиад поднял его на дыбы, лихо развернул на задних ногах и порысил тёмной липовой аллеей к выезду с усадьбы, сопровождаемый сзади декеархом Ламахом на низкорослом скифском меринке. Но и оказавшись за пределами усадьбы, Делиад не спешил давать волю грызшему нетерпеливо удила Снежку. Подозвав жестом декеарха, он принялся расспрашивать, не случилось ли в последнее время какой неприятности в его сотне?
Ламах заверил, что в сотне всё обстоит в образцовом порядке: все воины исправно несут службу в караулах и, насколько ему известно, никто из них никаких взысканий от вышестоящего начальства не получал. Успокоенный на этот счёт, Делиад стал думать, зачем же всё-таки он понадобился Гиликниду. "Если спросит, почему не появляюсь на службе, скажу, что болел, но теперь уже выздоровел. Пообещаю исправно нести службу, только бы не отправил меня обратно в Феодосию".