Проехав шагом узкий мост и ворота с десятком выстроившихся по обе стороны плечом к плечу со щитами и копьями молодых стражей, ответивших на приветствие Делиада сдержанно-дружескими улыбками, посольский отряд остановился возле большой, огороженной высоким каменным забором казармы здешнего гарнизона, из разумной экономии средств, состоящего сейчас, в основном, из местных юношей-эфебов. По совету Никия, Делиад велел своим едва державшимся в сёдлах воинам (кроме располагавшегося сразу за полимедовой кибиткой ламахова десятка) устраиваться на отдых и ночлег в здешнем полупустом лагере, столь до боли хорошо ему знакомом. Сам же он, а также Никий, Оронтон с десятком родичей, кибитка Полимеда с ценным грузом и не ведавший усталости Ламах со своим мужественным десятком, через минуту порысили дальше по изгибавшейся широкой дугой параллельно заливу дороге. Слева и справа, прерываясь через каждые два-три стадия узкими, уходящими к горам и к морю боковыми дорогами, тянулись высокие каменные ограды клеров, с видневшимися за ними густыми кронами согнувшихся под тяжестью дозревающих плодов садовых деревьев и черепичными крышами усадеб.
Спустя несколько минут сопровождавший посольскую кибитку отряд подъехал к западным воротам Феодосии, которые, как и ворота хоры, оставались по распоряжению номарха Лесподия открытыми для важных гостей из столицы и после того, как на город с западных склонов Таврских гор наползла густая вечерняя тень.
Феодосия была очень удачно и удобно расположена на северном берегу гористого полуострова, напоминавшего очертаниями огромный акулий зуб, вонзившийся с запада в широкое горло Феодосийского залива (ещё два острых каменных "зуба" глубоко вгрызлись в его податливую, обволакивающую плоть с восточной стороны). Всю срединную и южную часть Феодосийского полуострова занимал невысокий горный массив, от которого протянулись через весь юг Таврийского полуострова покрытые сочной зеленью лесов и высокогорных лугов, изрезанные глубокими ущельями горные хребты, сползавшие обратно в море около Гераклейского Херсонеса. Не только защищённая почти со всех сторон непреодолимыми для степняков лесистыми горами и морем местность, но и глубокая, надёжно отгороженная от штормовых волн и ветров двумя вытянувшимися в залив широкими "клешнями" гавань, в которой могла бы с лёгкостью поместиться сотня больших кораблей, делала город для его жителей истинным "Даром богов".
Город занимал пологую прибрежную низину, расположенную на северной стороне полуострова, обрывавшегося в 15-ти стадиях восточнее в море высоким белым глинистым мысом Теодеос. В том месте, где береговая линия, плавно загибаясь от юга к востоку, образует небольшой, выдающийся к северу выступ, поднималась над защищённой сходящимися навстречу узкими молами гаванью невысокая плоская возвышенность, тесно застроенная храмами и жилыми домами богачей и огороженная по верху тёмно-серой крепостной стеной. Первоначально эта горка составляла весь город, но за прошедшие с момента, когда там поселились первые переселенцы из далёкого Милета, четыре с лишним века город постепенно разросся, низина между прибрежной горкой и пологими склонами гор на юге и западе застроилась домами Нового города и огородилась вытянутой вдоль залива дугой внешней крепостной стены, а Старый город превратился в Акрополь. Очертания внешней стены повторяла огибавшая гавань и порт малая городская стена, выстроенная для защиты жилых кварталов от нападений с моря. И в большой стене, и в малой, имелось по трое ворот на западной, южной и восточной сторонах. Западные ворота внешней стены назывались Большими (от них уходила, огибая западный берег залива, большая дорога на Пантикапей и в Скифию). На противоположной стороне имелись Малые ворота, больше похожие на широкую калитку: они вели к расположенному за восточной стеной некрополю. Наконец, третьи ворота, пробитые в стене ровно посредине между Большими и Малыми, назывались Деметриными, поскольку близ них над южной городской стеной нависала гора Деметры, спускавшаяся двумя крутосклонными ступенями между глубокими, извилистыми балками почти к самому городу с тянувшегося по полуострову к мысу Теодеос горного хребта. На её нижней, ближней к городу, поросшей травой вершине красовался ребристыми колоннами и резным фронтоном небольшой храм Геры, а на второй, более дальней и высокой вершине проглядывали за деревьями священной сосновой рощи серые стены древнего святилища Деметры и Персефоны, от которого она и получила своё название.
Въехав в город, кибитка и всадники поехали по широкой, прямой, мощёной булыжником улице, уже малолюдной в это сумеречное вечернее время. Улица тянулась с запада на восток через всю Феодосию - от Больших до Малых ворот, пересекаясь в центре города на агоре с такой же широкой и прямой улицей, поднимавшейся от украшенных широкой аркой с барельефами центральных портовых ворот к средним воротам.
Царский дворец, бывший в то же время резиденцией номарха, находился, как и полагается, в Акрополе, куда с агоры вела прямая широкая улица через расположенные в западной стене ворота. Но ведомая Никием кавалькада поехала и дальше по главной продольной улице, огибавшей за агорой плавной дугой Акрополь с южной стороны.
Проехав с запада на восток весь город, всадники и кибитка остановились перед домом Хрисалиска - тестя номарха Лесподия и одного из богатейших людей не только Феодосии, но и всего Боспора. Дом этот, величине, богатству и роскоши которого мог бы позавидовать сам басилевс, представлял собой настоящую усадьбу, укрывшуюся на дне балки шириною примерно в плефр, между юго-восточным склоном Акрополя и параллельным склоном протянувшейся плефров на пять к заливу невысокой, неширокой, тесно застроенной небольшими домами горки, над противоположным склоном которой проходила внешняя защитная стена.
Кавалькада остановилась перед двумя львами с жёлтыми мраморными телами и пышными тёмно-коричневыми гривами, сторожившими, сидя по бокам на задних лапах, украшенный четырьмя гладкими ионическими колоннами и резным беломраморным фронтоном широкий вход в дом.
Устало соскочив на землю (и ему, с детских лет привычному к верховой езде, целый день, проведённый в седле, дался нелегко!), Делиад передал Снежка подбежавшему рабу-конюху и пригласил гостей в дом, где прошли первые беззаботные 16 лет его жизни, пока отец, вознамерившись сделать из него настоящего воина, который со временем сменит его на посту феодосийского номарха, не отправил его обычным эфебом в дальнюю казарму у загородной стены. Спустившийся с облучка кибитки Полимед попросил отнести в дом его сундук.
- Ламах, распорядись, - приказал Делиад.
Декеарх велел двум своим воинам передать поводья лошадей, копья и щиты товарищам, достать из кибитки сундук и нести его за послом в дом, и сам пошёл за ними замыкающим. Тем временем Дром завернул в ворота расположенной справа от входа конюшни, а рьяный служака Никий, бывший здесь как дома, остался проследить, чтобы все кони были заведены в стойла, вычищены, напоены, накормлены, кибитка посла закачена в сарай, а царских соматофилаков разместили на свободных койках в небольшой казарме слева от входа и отвели в трапезную на ужин.