- Зиночка, попробуй представить, как я люблю тебя. У меня внутри бомба заложена тобой. Если рванет, зацепит всех вокруг.
Ее горячее дыхание обжигало кожу, вызывая совсем неуместное в этой ситуации возбуждение. Руслан крепче прижал Зину к себе, поглаживая по волосам. Медленно опуская руки вниз, на плечи, стараясь касаться ее нежно. Внутреннее мужское эго требовало от него гораздо большего, как минимум, утешительного поцелуя. Как максимум, подчинения и полного обладания.
У него предательски дрожали руки. Он не сразу заметил, что сильно сминает плечи Зины. Она не сопротивлялась и никак не выражала протеста, сама вжимаясь в него крепче. От ее нежной и безусловной податливости, сносило голову, сметая все благонадежные планы. Останавливала только мысль, где-то на краю сознания, что не время и не место. Зиночке нужна его поддержка и забота, а не ревнивые заскоки и неуместное вожделение.
- Я буду беречь твою «бомбу». Пусть она будет мирной и любит только меня, эта твоя бомба. – по своему поняла его Зина, давая себе обещание не вызывать в нем бессмысленную ревность и уберегать его от любых негативных эмоций.
Руслан не успел ответить на ее забавные, но в тоже время серьезные размышления о его «внутренней бомбе», как негромко запиликал телефон. Он специально чуть убавил звук, чтобы не перебудить ночью все отделение с больными. Номер был ему незнаком, скорее всего, кто-то из врачей, по поводу прошедшей операции, успел подумать Руслан, поспешно нажимая кнопку принятия вызова. Зина замерла рядом в ожидании новостей, но из объятий его не выпустила.
- Да, Колесников, слушаю вас. – быстро проговорил он.
- Ты гребанный урод, Колесников! Ты вонючий козел, меня обманул! – заверещала истеричным воем мобильная трубка по ту сторону виртуального провода. Дальше пошел отборный мат, в лучших традициях трехэтажных нецензурных выражений всех оттенков и мастей, костерящей его на чем свет стоит. Понять суть претензий в этой матерщине не представлялось возможным.
Руслан моментально нажал отбой, не желая слушать сейчас абонента, которого невозможно не узнать. С досадой посмотрел на отшатнувшеюся от него в ужасе Зиночку. Сожалея, что и ей пришлось стать невольным слушателем. Зина, видимо, тоже узнала, кто ему позвонил ночью. Он хотел что-то сказать, чтобы прояснить недоразумение, как телефон снова стал разрываться от звонка.
- Тупая тварь, не смей бросать телефон, я твоей мамаше сейчас позвоню! Ублюдок конченный, я твою мамашу разбужу, чтобы она тоже не спала и мучилась. – потребовал визгливый женский голос, который, как он думал, навсегда оставил в прошлом. Скорее, лелеял невыполнимые надежды, что больше не услышит и не увидит ее. – Жалко мамочку свою? Тогда слушай меня, подлая мразь.
- Какого черта тебе от меня надо?
Тихо прорычал Руслан, готовый швырнуть телефон об стену, лишь бы не слышать этот голос, лишающий его покоя и здравомыслия в первые же секунды. Он с трудом сдержал себя, чтобы в ответ ей не наговорить гадостей. Уважение к женщинам, воспитанное в нем с детства заканчивалось там, где начинались любые контакты с ней. Если поддаться сейчас на провокацию, значило, опуститься на ее уровень абсолютно пробитого днища.
***99/2
Нора, бывшая ненавистная жена. Его вечное проклятие до конца дней. Развод дал ему формальную свободу от Норы, но оставил запутавшимся в кошмарном лабиринте отношений с бывшей женой и матерью его детей, из которого он не знал, как выбраться. Может, выхода вообще не существовало? Он навечно застрял и пожизненно обречен на Нору, даже будучи от нее за сотни километров?
Что ей нужно? Ему хватило скандала в суде, когда Нора закатила истерику, увидев во время суда справку о его доходах с работы, и устроила разборки, что он скрывал от нее свои истинные финансовые возможности. Копия и до этого имелась у ее адвоката, но видимо она и не читала материалы к бракоразводному процессу. Два адвоката, его и Норы, еле успокоили ее, объяснив, что это ни на что не влияет. Вопрос с разводом решен окончательно.
Адвокат Норы бился до последнего, но был вынужден признать поражение, ибо его клиентка находилась на грани лишения материнских прав. Руслан пригрозил, что этим все закончится, если бывшая жена не угомониться и не даст своего согласия на развод. Возможно, его не красила вся эта затянувшееся история с разводом. Но надо честно признаться, его даже совесть особо не мучала, ибо нестерпимая жажда освободиться от монстра в женском обличии была сильнее других потребностей.