Тяжело вздохнув, Эжен стянул с волос влажную кожаную повязку.
Солнце зашло, и пора было возвращаться под кров. Дым из печной трубы давно манил умопомрачительными ароматами свежевыпеченного хлеба и мясной похлёбки. И мать наверное уже легла спать, не дождавшись.
Остудив очередную заготовку, он бросил ту на полку к остальным, и, словно что-то почувствовав, вдруг резко обернулся к двери.
На пороге тесной кузницы стояла она, его воплотившийся сон, маленькая девушка с взлохмаченными ярко-красными волосами. Её глаза сверкали из-под темного капюшона двумя изумрудными звёздами, отражая пламя камина. Эжен забыл как дышать. Неужели…. Моя? Кузнец с силой тряхнул головой и сморгнул наваждение, мысленно успокаивая разбушевавшееся сердце. Нет, не моя… Моя умерла много лет назад. А это только её дочь, очень не неё похожая.
– Тайви? – выдохнул он хрипло, – что ты тут делаешь?
4.2
Эжена я знала ещё давным-давно, когда тот работал у нас кузнецом. С самого моего детства он много лет был для меня одним из лучших друзей сразу после Виры и нянюшки. А потом в один день мужчина покинул Штормовой замок, вернувшись в свой поселок к матери, когда та вдруг заболела и стала нуждаться в его сыновней помощи.
Об истории его безответной любви к моей матери я была наслышана тоже, она тронула меня до глубины души... Но каковы были шансы простого кузнеца стать парой высокородной даме? О подобном запретно было даже и мечтать. Но любимых не выбирают, и оттого с тех самых пор, как его любовь покинула Подлунный мир, несчастный кузнец жил одиночкой в отдаленной деревушке, зарабатывая на жизнь привычным ремеслом.
Я помнила его улыбчивым и безотказным, готовым прийти на помощь во всех играх и воплотить в жизнь любую мою идею, неважно, будь то новые качели или стреляющий камнями арбалет. Поэтому, мысленно составляя список надежных людей за пределами Штормового замка, я в первую очередь подумала о нём. Эжен, помнится, и сам говорил, прощаясь со мной ещё тогда, несколько лет назад, что всегда готов помочь, если вдруг случится надобность. И вот она случилась.
Тёплую, по-домашнему уютную и вкусно пахнущую выпечкой комнатку, освещала одна единственная свеча. Я сидела на скамье перед колченогим столом, и завороженно глядела на крошечный огонек, скудно освещавший нашу позднюю трапезу. Передо мной дымилась миска ароматной похлёбки и лежал щедрый ломоть хлеба. Торопливо перекусив и поблагодарив за угощение, я начала свой рассказ.
На печи тихонько посапывала старая мать Эжена, так что говорить приходилось вполголоса. Сам кузнец сидел напротив, прихлебывал из миски, и задумчиво кивал в ответ на мои слова. А рассказывала я долго, в подробностях и с самого начала, умолчав лишь об одном – о своём необычном даре. Выговорившись, я уставилась на него в ожидании вердикта. Меня до сих пор потряхивало после встречи с лесным монстром. Эжен никак не мог этого не заметить, так что, хмуро помолчав, он отставил миску в сторону и выдал:
– Я помогу тебе. Дам лошадь, сменную одежду, и провожу до Дикого леса. Я тоже слышал о проклятии Фахрияна, как и о любви Снежных к ярковолосым. Один из них в своё время даже сватался к твоей матери. Но та уже была обещана твоему отцу...Так что не срослось. Но Снежные крайне мстительны и злопамятны, и тебе нужно быть очень осмотрительной. – Он с силой провел пятерней по лицу, и на его усталом лице вдруг высветилась слабая полуулыбка, – ну и приключение же ты затеяла, девочка.
И в этих словах мне почудилась некая завуалированная похвала. Возможно, он предпочёл бы, чтоб и моя мать в своё время вычудила нечто подобное вместо того, чтобы согласиться на вынужденный брак, кто знает?
Эжен благородно уступил мне свою кровать, а сам улегся в сенях, притащив с конюшни большую охапку сена.
Я долго ворочалась на тонком матрасе, и думала, думала. Мне всё чудился далекий волчий вой, да тяжелое звериное дыхание за ненадежной дверью кузнецовой избушки…
А на следующее утро меня разбудил чудесный запах еды и какой-то невнятный отдаленный шум. Эжена в избушке не было. Зато у печи деловито кашеварила его мать. В буквальном смысле. Я с удовлетворением пронаблюдала, как та вытягивала оттуда исходящий паром пузатый котелок, и непроизвольно облизнулась.
– Доброе утро! – громко поприветствовала я хозяйку, – а где Эжен?
Старушка вздрогнула, и непонимающе уставилась в мою сторону. Судя по бодрому виду, женщина хоть и выглядела старой, но от жизни пока не устала. Её выбеленные годами волосы были аккуратно заплетены в тонкую косичку, а цветастые юбка и блузка, как и светлый фартук, выглядели очень нарядно и радовали глаз.
– А! Доброе! – улыбнулась она, наконец определив источник голоса, – сын отправился за молоком к завтраку. Ты любишь кашу?