Убедившись, что не пытаюсь скинуть выдрочку и вообще не злюсь, туземцы выдохнули. Они переглядывались между собой с каким-то странным выражением на лице, а потом словно пришли к соглашению.
— Хорош белы. Добры белы. Твое имя есть? — спросила меня все та же старушка.
— Есть, — я улыбнулась и очень осторожно сняла выдренка со своей головы. — Меня зовут Фаина ат Леннистон, но можно просто Фаи.
Выдренок, свернувшийся клубком у меня на руках, вдруг громко свистнул и подпрыгнул, а чернокожие пигмеи снова всполошились и зашушукались.
— Твоя имя наша предка имя, — пояснила через какое-то время старушка. — Твоя пришла спасать Касавка, когда сестра-предка звать.
— Эм? — удивилась я. — Нет, меня мальчик позвал, брат.
— Шикасака бежать на зов предка, — важно пояснила бабулька, но, наткнувшись на мой непонимающий взгляд, просто ткнула пальцем в выдру. — Фаи. Наша предка жить вода-земля, есть рыба и звать Фаи! Мы есть дети Фаи.
Я закусила губу, а потом не выдержала и нервно рассмеялась, прижав довольного выдренка к груди. Вот это совпадение! Местное племя аборигенов считает своей прародительницей выдру, которая на их языке зовется Фаи!
— Твоя остаться спать или хотеть дом? — деловито спросила местная выдрячья бабушка, и я радостно встрепенулась:
— Да-да, мне надо домой. Вы покажете мне дорогу?
— Твоя вещь нести Гураккака и Вырусака, — старушка схватила меня за руку и потянула за собой. — Они помогать и отвести твоя по вода в каменный лес многа белы. Ты жить там?
Я сообразила, что добрые пигмеи предложили подвезти меня по реке до центра города и радостно закивала. Тащиться по темнякам в мокром грязном платье и рисковать нарваться на неприятности мне совершенно не хотелось. А тут еще и, к моей великой радости, два крепких пигмея притащили мой аптечный сундук. О-о! А я уже оплакала свои двадцать форинтов. И даже решила, что не жалею о них, — ребенок дороже.
— Балшой белы с имя предка всегда придти в речной дом и найти друг, — на прощание выдала старушка. — Дети Фаи рады быть!
— Обязательно приду, — пообещала я, устраиваясь в середине маленького плотика, рядом с моим сундуком, и с интересом глядя, как ловко мои сопровождающие орудуют длинными шестами, правя вниз по реке. — Обязательно!
Пока мы плыли по темной реке, я все думала, как интересно складываются случайности. Не пожадничай я в аптеке, уйди чуть пораньше — и не столкнулась бы с маленьким выдренком, не успела бы спасти девчушку и вообще… от такой мелочи зависела чья-то жизнь, бррр!
А для меня это приключение обернулось фантастическим путешествием на плоту и смешным совпадением. Фаи — выдра, хе-хе… Ну, я ничего не имею против, очень симпатичная зверушка. И пигмеи тоже симпатичные, вот только я вдруг вспомнила наставления и рассказы мэстрисс Нисон и сопоставила факты. Добрая женщина долго объясняла мне что-то про «бремя белого господина», местных диких дикарей, их верования, привычки… и про то, что приличная леди вообще не должна замечать их существования.
Все местные, по словам мэстрисс, делились на «хороших дикарей», «просто дикарей» и «закоренелых дикарей».
Классификация исчерпывающая.
Хорошие дикари любили бусы, все время толклись неподалеку от «белая гаспадина», были услужливы и подобострастны, хотя их и поругивали за лень — мол, дикобраз птица гордая, не пнешь — на пальму не взлетит. Плюс эти товарищи славились весьма простыми отношениями с чужой собственностью — попросту тащили все, что не приколочено.
Просто дикари старались не мозолить глаза пришельцам и проявляли весьма умеренный интерес к новинкам цивилизации. Но с ними вполне можно было договориться — то есть надуть и использовать.
И, наконец, закоренелые дикари. Эти делились на «злобных чудовищ» — да-да, в этом мире тоже существовали племена каннибалов, которые жили у бегемота в заднице и лопали любого, кто туда сунется. И на «придурошных выдр». Хм…
Эти самые выдры, по слухам, даже на фоне гномов казались малютками, этакими пигмеями, как в пустыне Калахари нашего мира. Но жили они на воде — в плавучих домиках, все время путешествуя по обширной пойме впадавшей в океан реки и дальше вглубь Аурики, через сеть озер-ручьев-болот.
Работать на «белую гаспадину» они категорически не соглашались, на цветные бусы, яркие ситцы и медные кастрюли смотрели равнодушно. Враждебности не проявляли, в целом вели себя дружелюбно, но по местным меркам странно. Жили неведомой жизнью на задворках, то уплывая куда-то в путаницу протоков, то снова бесшумно возникая у заброшенных грузовых доков в нижнем течении реки. Что им вообще было нужно в городе, никто, по-моему, так и не выяснил. Убедились, что чудики не пакостят, не нападают и даже не воруют, в отличие от «хороших дикарей», и перестали обращать внимание на неспешно гуляющих по окраинным берегам пигмеев. Копошатся там чего-то и пусть копошатся, пока не мешают. Надо будет — выгонят.