— Надеюсь, ваших гостей ждёт не менее достойная встреча, чем их лошадей? — раздался совсем рядом низковатый голос. Обернувшись, Арья замерла. На неё в упор смотрели зелёные глаза, в глубине которых таинственно поблёскивали золотистые искорки.
— Всё самое лучшее! Всё самое лучшее для наших гостей! Особенно, для таких особых! — тут же нашёлся Грапп.
— Хорошо! — кивнул Ланнистер. И вновь вперив взгляд в Арью поинтересовался. — Она при конюшне?
— Нет! При кухне! Очень расторопная и смышлёная! Плохих мы не держим!
— Хорошо! — второй раз кивнул Тайвин Ланнистер. — Мне нужен виночерпий.
— Как скажете, милорд, — склонив голову, протянул Грапп, косясь на Арью, сжавшую миску так, что у неё побелели костяшки пальцев.
— Надеюсь, комнаты для меня готовы?
— Да, милорд!
— А для моих людей?
— Да, милорд!..
Грапп и Тайвин Ланнистер уже ушли, а Арья всё так и стояла у стола, вцепившись в миску, пока Гертруда не отобрала её у неё и не подтолкнула в сторону кухни …
====== Глава 1.3. ======
— Подай мне книгу «Великие дома Вестероса». Это.., — обернувшись, Тайвин готов был указать чашнице, где лежит и как выглядит книга, но девушка справилась сама, безошибочно вытащив нужный фолиант из стопки, что возвышалась на столе. Усмехнувшись про себя, Тайвин наблюдал, как служанка пересекает комнату гордо звавшуюся «лучшие покои». Шаг уверенный, держит осанку, голову не опускает, смотрит прямо в глаза. Только вот прихрамывает чуток. И она умеет читать… «Бастардка…».
— Откуда ты?
— Из Мейденпулла, милорд, — положив книгу прямо перед ним, чашница отступила назад. Свет от камина выхватил бесформенный платок, обмотанный вокруг головы. Пару тёмных прядей, выбившихся из-за уха. Слегка вытянутое лицо. Чёрные брови вразлёт над серыми глазами, смотрящими в упор и безо всякого смущения. «Бастардка … ».
— А кто лорд Мейденпулла, напомни мне?
— Дом Мутонов, милорд.
Голос приятный. Тайвин не мог сказать, что этот го́вор ему знаком, но, определённо, он его слышал. И опять — «милорд».
— А какая у них эмблема?
— …
Длинные ресницы дрогнули, взгляд, забегав, утратил уверенность, а лицо вмиг стало растерянным. Покусывая губу, его чашница сосредоточенно думала, что ответить, но, похоже ответа на этот вопрос у неё не было.
— Красный лосось, — ответил за неё Тайвин, от чего-то радуясь, что ему удалось поймать её на лжи: — Думаю, девушка из Мейденпулла помнила бы это. Ты — северянка, верно? — Расценив молчание, как знак согласия, он продолжил расспрос: — Хорошо. Ещё раз. Откуда ты?
— Из Барроутона, милорд. Дом Дастинов. Два скрещённых топора под чёрной короной! — вскинув голову, чашница вновь уставилась на него серыми глазами, в которых Тайвину почудились злость и упрямство. В этот раз её ответ был ближе к правде — север. Он не ошибся, она была с далёкого севера. Но не факт, что из Барроутона… «Бастардка с севера…».
— Кто научил тебя читать?
— Мой отец, милорд, — в голос и взгляд девушки прокралась грусть. Её плечи поникли, углы рта скорбно опустились вниз, а ресницы, дрогнув, наполовину скрыли дерзкие, серые глаза.
— Я учил читать своего сына Джейме, — неожиданно для себя начал Тайвин. — Однажды ко мне пришёл мейстер, он сказал, что мой сын не в состоянии научиться. Он не мог читать буквы. Он переворачивал их в голове. Мейстер сказал, что слышал о такой болезни. И, что мы должны смириться с этим. Ха! После этого я сажал Джейме учить их на четыре часа в день, и он научился. Он ненавидел меня за это. Какое-то время. Но научился… Где твой отец? Он жив? Нет? Кем он был?
— … Каменщиком.
— Каменщик, который умел читать?
— Он сам научился…
— Сильный человек!
— ...
Не дождавшись ответа от внезапно притихшей чашницы Тайвин поинтересовался:
— Где он?
— … Его больше нет в моей жизни.
— Почему?
— …
— А мать? Кто твоя мать?
— Её тоже … нет.
— Что вас разлучило?
— Долг.., честь… и… семья, — последнее слово Тайвин едва разобрал. Конечно, семья — что же ещё! У мелкого северного лорда, жившего неподалёку от Барроутона, была семья, долг перед которой требовал его избавить их всех от присутствия бастардки!
— А вы?.., — заговорила чашница и тут же осеклась: — Простите, я не должна задавать вопросы.
— Но ты уже начала, — оторвавшись от размышлений, резюмировал Тайвин.
— А вы знали своего отца, милорд?
Опустившись в кресло, Тайвин сцепил пальцы. Давно он не вспоминал отца. Очень давно. Не собираясь отвечать, он отчего-то ответил:
— Я вырос при нём. И смотрел, как он стареет. Он любил нас. Он был хорошим человеком, но слабым. И этот слабый человек чуть не погубил наш дом и наше имя.., — от накативших воспоминаний Тайвину вдруг стало неуютно и холодно, о чём он и сообщил чашнице, всё ещё стоявшей посреди комнаты: — Мне холодно.
— Я принесу ещё дров, милорд, — ответила она и скрылась за дверью.
Оставшись один, Тайвин прикрыл глаза. Противоречивые думы никак не покидали его голову. Дом, отец… И виной тому была девушка с яблоками, так неумело изображавшая из себя крестьянку. Она сидела на скамейке, выставив ноги в уродливых башмаках, которые были ей велики. Один из них свалился и явил миру маленькую ступню с розовыми пальчиками и пяткой, «украшенной» ссадинами и волдырями. Похоже, эта ножка недавно носила совсем другую обувь. А изящные, белокожие щиколотки скорее принадлежали леди, чем простолюдинке. Руки, осанка, взгляд — не было ничего от служанки в придорожной гостинице. Хоть хозяин «Мудрой черепахи» и утверждал, что девушка из крестьян и уже давно в услужении — Тайвин ему не поверил. Она была такой же крестьянкой, как его Гром — мулом.
Глупая девчонка! Ему было жаль её, хоть Тайвин мало кого жалел в своей жизни, но её ему было жаль. Она плохо кончит, если продолжит так себя вести. Каждый должен знать своё место — если ты назвалась прислугой, так изволь быть ею! Наступит день, когда кто-нибудь сочтёт её взгляд слишком дерзким, а поведение вызывающим, и она за это поплатится. А виноват во всём будет человек, когда-то заимевший на стороне ребёнка — девочку-бастардку и долго пытавшийся сделать из неё леди, а потом вдруг передумавший. Тайвин нисколько не сомневался, что ещё вчера она жила, окружённая прислугой. А сегодня сама стала прислугой, не будучи к этому готовой. И ещё неизвестно, что ждёт её завтра — бордель, смерть в придорожной канаве или судьба её матери, разделившей ложе с лордом и породившей ублюдка.
На душе у Тайвина было смурно. Бастардка никак не шла у него из головы. Она была красива, и вряд ли он единственный, кто это заметил. Для неё самой было бы лучше, если бы она родилась с менее приметной внешностью. В том, что долго его чашница в служанках не задержится, Тайвин был уверен. Слишком дерзка. Её вышвырнут из гостиницы, и что потом?
Встав, Тайвин прошёл во вторую комнату покоев. Порывшись в сундучке, он извлёк кошель. Вытащив из него пару монет, он с сомнением покрутил в руках оленя и дракона и вернул их на место. Из идеи дать девушке денег ничего хорошего не выйдет. Не бывает у крестьянок ни серебра, ни золота. Её убьют быстрее, чем она их сможет обменять. А денег помельче у Тайвина не было.
Вернувшись обратно к камину, он уселся в кресло и уставился на огонь.
Вчера снова похолодало. Потепление сменилось лёгким морозцем, осевшим инеем на траве, и густыми туманами. Говорят, это ненадолго. Ну что ж, ненадолго, так ненадолго. Ему торопиться некуда — дела, приведшие его в Сигард, так и остались нерешёнными, а откладывать их дольше было нельзя. Набеги Грейджоев участились. Потеряв всякий страх, они шныряли по всему побережью от Орлиного мыса до острова Светлый. А в прошлом месяце их видели у Кайса, от куда до Ланниспорта было рукой подать. Роберт никак не реагировал на происходящее — похоже, его мало волновало то, что одно из его королевств грабит другие, откровенно плюя на верховную власть. Отчаявшись получить внятный ответ из столицы, Тайвин решил, что ждать пока паруса Грейджоев покажутся у Утёса, он не намерен. Оставив Кивана заниматься укреплением обороны и усилением флота, Тайвин решил самолично пообщаться с Джеймсом Маллистером, чей род веками противостоял железнорождённым. Увы, переговорить с лордом Джеймсом ему не удалось — тот ещё не вернулся из Риверрана, куда отбыл вместе с сыном Патреком на празднование именин своего сюзерена. Не желая терять попусту время в Сигарде, Тайвин двинулся дальше, решая по ходу менее насущные вопросы.