Солнышко вышло, осветило могилку… М-да. Откуда ни возьмись – в этом старом сыром подвале вышло вот солнышко…
Сысоев завалил надгробье песком, заровнял и затоптал. Сложив свои предметы обратно в корзину, он выбрался из подвала, вышел из гаража.
Прямо напротив ворот, шагах в десяти, образовалась проталина, которой не было еще полчаса назад. Сысоев подошел, волнуясь. Снег стаял, обнажив небольшую трещину в грунте, откуда валил пар. Было ясно, что где-то в глубине прорвало трубу отопления.
– Ну и дела, – проговорил Сысоев.
Солнце освещает Землю никогда прямо, а под неким вымышленным углом…
– Ну и дела, – повторил он, уже вернувшись домой и с высоты глядя на столбик голубого пара.
И сразу, будто затверженную молитву – не построчно, а целиком – представил Сысоев давно ожидаемую мглу: ведут его через двор, где он родился, вырос и хотел умереть, таинственного монаха с узелком на груди, и Витька Красовский, отец, старый, больной, с клюшкой своей в толпе – смотрит.
Сысоев помолился. Кончив, он прошел на кухню и вновь обратился к куклам:
– Может быть, это и есть ад? Может быть, я давно умер, и все это – домашний мой монастырь, гараж под окном, снежная пустыня вся в следах тракторов… Все это и есть неизбывный ландшафт Плутонии…
Он выглянул в окно. Прямо перед гаражом образовался острый, как подростковый прыщ, холмик, над которым полыхал гейзер. Высокий конический столб голубого пара растворялся в воздухе, напоминая о тленности, непоправимой тупости нашего бытия. А рядом уже стояла машина, и суетились рабочие в касках, сверху маленькие, и чуть поодаль – еще меньше – мальчишки.
Весной 1977‑го года жену Сысоева, Марину Сысоеву, обнаружили мертвой в парке, в пятистах метрах от дома, изнасилованной и задушенной, вернее, сначала задушенной, а потом… Убийцу так никогда и не нашли: погубив сходным образом еще двух женщин, он свою деятельность прекратил – или не решился стать сериалом, или уехал куда-нибудь, или околел внезапно, в безвестности. Таким образом, маньяк стал как будто бы вечным призраком окрестных лесов, навсегда поселившись в сознании горожан.
Марина вышла погулять с собакой, с эрдельтерьером Грантом. Насильник сначала убил собаку, а женщину оглушил палкой. Потом забил ей рот ее собственными трусами и землей, привязав Марину к поваленному дереву, дереву, дереву.
Спустя неделю после похорон Сысоев увидел в роще за гаражами мальчика. Тот стоял на коленях и, высунув от наслаждения язык, пытал кошку, привязанную к доске. Как видите, всегда кто-то кого-то привязывает в этой печальной истории.
Мальчик был в больших, наверное, отцовских перчатках. В руке у него был специальный инструмент: длинная, сделанная из вязальной спицы и рукоятки напильника – игла. Сысоев скрытно наблюдал, затем тихо, на цыпочках, отошел, что было непедагогично. В тот же день он сделал и себе точно такой же инструмент.
Мальчик часто вертелся за гаражами, на небольшой свалочке. Он мало водил компанию с дворовыми ребятами, предпочитая гулять в одиночестве. Однажды Сысоев, хорошо посмотрев вокруг, поманил его пальцем.
– Хочешь покататься на машине? – прошептал он заговорщически.
– На вашей-то? – мальчик не скрывал своего презрения к Горбатому, но видно было, что очень ему хочется, хоть на такой.
– Только ты сначала помоги мне перебрать картошку…
Оглядевшись, Сысоев плотно закрыл ворота гаража. Мальчик недоверчиво подошел к Горбатому, затем оперся руками на капот и покачал машину на рессорах. Сысоев подошел с другой стороны и тоже покачал. Так они некоторое время играли, глядя друг другу в глаза и улыбаясь, раскачивая на рессорах губастого Горбатого, а потом спустились в подвал, перебирать картошку в закромах.
Сысоев услышал громкий шаркающий голос и выглянул в окно. Подъехала милицейская машина. Громкоговоритель работал:
– Всем жителям домов восемь десять двенадцать немедленно покинуть квартиры квартиры квартиры…
Образовалась огромная дыра в земле, внутри клокотала серая грязь. Край дыры подобрался прямо к воротам гаража… Тут же кто-то стал звонить, затем стучать в дверь. Не услышав ответа, он принялся звонить и стучать соседям. Сысоев сидел у окна и умиротворенно ждал. Грязевой вулкан, а это был именно он, совершенно немыслимый в Подмосковье, взорвался внезапно, задребезжав стеклами близких зданий. Сысоева осыпало осколками, по лицу заструилась кровь. Кратер расширился рывком, поглотив аварийную машину, которую не успели отогнать, а также несколько гаражей. Горбатый медленно исчез в серой бурлящей каше, показав в последний раз свою круглую похотливую задницу… Сысоев отправился спать.