— Интересно, сколько там охраны? — спросил задумчиво Боря из Воронежа.
— Я так думаю, что — по идее — несколько сотен... С учетом смен охраны: действующая, бодрствующая, на отдыхе... Да еще дежурная группа, да еще... Да, сотня или две — это как минимум... — отозвался Серега. — Помолчав, он добавил: — А может быть, и больше!
Мы продолжали осматриваться вокруг и выяснили, что нас практически со всех сторон окружают афганские военные части. Прямо под нами, на той стороне холма, начиналось ограждение из колючей проволоки, а дальше виднелись военные бараки, какие-то вышки с часовыми. Правее стояли казармы гвардейцев. Левее, как нам сказали, располагалась артиллерийская часть афганцев. А за дворцом стоял танковый афганский полк...
— Во, попали! Кругом враги! — сказал Серега.
— А что это вон там? — спросил немногословный Николай из Мордовии, указывая на видневшийся из-за холмов круглый стеклянный купол. Он был выпускником КУОСа прошлого года, в Кабуле — в первый раз.
— А-а-а! Вот что значит: глаз — алмаз! Это, Коля, офицерский ресторан. Там подают и выпивку, и шашлыки, и все, что твоей душе угодно! — ответил Серега. — Мы летом там были с командиром. То есть внутрь не заходили, а так, проезжали... Красивое место... Эх, жрать охота! Пойдем вниз, тай, наверное, уже все готово!
Действительно, наш дежурный уже принес к нам в комнату армейский бачок-термос с тепловатым чаем. Ребята распаковывали коробки с сухим пайком.
Зашел Титыч:
— Ребята, идите за буржуйкой, а то на всех может не хватить! И сразу прихватите дрова...
Быт потихоньку налаживался.
Через день откуда-то приехали грузовики, из которых выгрузили перевязанные веревками мягкие тюки. Это была зимняя афганская форма (из грубого ворсистого сукна, похожего на наше шинельное), в которую нам всем надо было переодеться. Форму свалили в отдельную комнату. Рядом грудой навалили военные башмаки. Когда наша группа пошла подбирать себе форму, оказалось, что это не так уж и просто. Короткие куртки и брюки были раскроены и сшиты кое-как: одна штанина длиннее другой, застежки на рукавах с другой стороны и так далее. Кроме того, нитки были совершенно гнилые, и даже при примерке форма расползалась по швам. На ботинках подошва была очень хорошая, рифленая и даже на вид прочная. На ней стояла маркировка «Made in Italy». Кожа на ботинках тоже была вроде бы неплохая, но сшиты они были ужасно.
— Наверное, наши хозяйственники перепутали и вместо нормальной обуви закупили «испанские башмачки» для комнаты пыток! — примерив ботинки, заявил Серега. — Я такие надевать не буду.
— Делать для армии такую одежду — прямая диверсия. Ведь ничего лучше даже придумать нельзя, чтобы вывести из строя солдат! — сказал я, рассматривая куртку. Чуть потянул материю — и сукно на глазах расползлось. Материал и нитки были гнилыми...
— Видно, на этом деле кто-то крепко нажился! Ведь наверняка заплачено было за нормальное сукно и хорошую форму...
Да... Воистину говорят: «Кому — война, а кому — мать родная...»
Мы перебрали половину огромной кучи одежды, пока выбрали себе более или менее прилично скроенную форму из не до конца сгнившего сукна. Потом до вечера сидели, как портные, с иголками и нитками, укрепляя швы. Ботинки брать не стали: просто взяли да и загнули, насколько было возможно, голенища наших сапог. Издали они теперь смотрелись как высокие ботинки.
Еда была скудная: уже набивший оскомину убогий солдатский сухой паек. У некоторых ребят не было с собой своих ложек, поэтому ели с широкого штык-ножа АКМ. Время от времени развлекались тем, что ходили к сараям, где из найденных досок сколотили щит и метали в него ножи «на высадку» и на очки.
Через день заработала столовая — напротив казарм разбили три большие палатки. Одна — для офицеров, две — для солдат. Еда готовилась поваром «мусульманского батальона», улыбчивым Алишером из Азербайджана, и дежурными по кухне из числа солдат. Правда, кулинарными изысками Алишер не блистал и кормил нас всех супами из концентратов и кашей-керзой — обычное армейское меню. Видимо, на поддержание боеспособности «мусульманского батальона» все же были выделены какие-то деньги, потому что ко второму блюду подавалось закупаемое на местном рынке жесткое мясо какого-то неизвестного животного (мы решили, что это — мясо павших от старости или непосильной работы верблюдов), а на третье иногда давали апельсины.
Ребята из группы «А» жили в том же корпусе, что и мы, только на втором этаже. Они тоже переоделись в афганскую форму, но их форма не шла ни в какое сравнение с нашей. Ходили слухи, что эту форму они привезли с собой и что ее шили на заказ и с примерками на московской фабрике «Большевичка». Форма была хорошо подогнана. Сукно легкое, но крепкое и теплое. По внешнему виду весьма похожее на афганское, но гораздо лучшего качества. И нитки, конечно же, были не гнилые. А ботинки у них — просто загляденье: из хорошей лоснящейся кожи, на крепкой и толстой подошве. Короче говоря, экипированы были они отлично. По сравнению с ними мы выглядели оборванцами-бомжами. Да и с едой у них дело обстояло получше: у ребят постоянно на столе была сухая колбаска, сахар, кофе, масло, овощи и фрукты. Чувствовалось, что о них заботятся по-настоящему. Держались они несколько обособленно и от нас и от офицеров «мусульманского батальона».