Я слушал кое-какой Ваш оркестровый материал и думал: «Э, замечаю, что он избавляется от вещей, которым меня учили в колледже.»
Мне-то никогда не приходилось от них избавляться!
Каковы Ваши самые сильные стороны?
Наверное, самая моя сильная сторона - это чувство юмора.
В Вашем юморе видно подлинное участие к положению людей в деградирующей культуре.
Ну, я не мыслю такими категориями, как «положение людей», потому что они точно нисколько не заботились о моём грёбаном положении - так с чего мне беспокоиться об их положении? Однако мне кажется, что мне, наверное, не подходит ярлык «мизантроп», и «женоненавистник» тоже. Меня интересует поведение. Это меня всегда увлекало. А означает ли интерес к поведению «заботу о положении» - это дело субъективное. Но мне кажется, что даже с научной точки зрения стоит сделать некоторые замечания относительно поведения, которое ты наблюдаешь. И это может привести к размышлениям о том, почему возникает такое поведение.
Вы как-то сказали, что никогда не сыграли хорошего студийного соло. Вы даже уже не пытаетесь играть студийные соло?
Нет. Пожалуй, есть одно исключение. Наверное, это "Sleep Dirt" - при всех его несовершенствах, это довольно приятное маленькое соло. Я сделал несколько гитарных сэмплов, но, наверное, нужно сделать ещё, потому что одним из возбуждающих дополнений к моей библиотеке сэмплов был бы набор моих гитарных нот, который позволил бы машине играть всё то дерьмо, которое я не могу сыграть пальцами, и однако это звучало бы как моя гитара. Когда-нибудь я до этого доберусь.
Что произошло с Вашей Майами-гитарой Джими Хендрикса?
Я отдал её Дуизилу.
На ней можно играть?
О да. Он её отремонтировал. Fender сделали это бесплатно.
Есть ли тип музыки, который Вы терпеть не можете?
Есть определённые вещи, которые мне не нравятся, но ненависть отнимает много энергии. Я небольшой поклонник коммерческой ковбойской музыки или современного кантри-дерьма типа "Slick Willie". И балдёжная музыка мне тоже не нравится.
Разве в своё время Вы не были «салонным» музыкантом?
О да, мне приходилось этим заниматься, но потом я положил гитару в чехол, засунул её под диван и, наверное, около года вообще к ней не прикасался. Это было тошнотворное впечатление.
Вы смотрите на мир звука как на свою палитру, или в салонной музыке есть что-то такое, что в самом деле заставило Вас с воплями убежать?
Если Вы адаптируете или перенимаете некий стиль для того, чтобы рассказать какую-то историю, это честная игра. Стихи должны иметь правильное обрамление. Если это «салонное» обрамление - что ж. Если это лёгкое кантри-обрамление - пускай. В этот момент важно рассказать историю. Но мир музыкальных стилей не кажется мне миром звука. Это вообще другая тема. Другая планета. Мир звука - это опять-таки отбойные молотки и рожающие женщины.
Вы цитировали штокхаузеновское выражение «ленивые догмы невозможности».
Да. Он представил партитуру духового квинтета "Zeitmasse" каким-то музыкантам, которые взглянули на эти безумные «туплеты» и заявили, что пьесу невозможно сыграть. Он ответил, что они создают «ленивую догму невозможности». И одно из самых точных исполнений "Zeitmasse", известных мне, было записано на кассете одной сан-францисской группой, сыгравшей пьесу на концерте камерной музыки. Дирижёр Сан-Францисского Камерного Симфонического Оркестра пригласил меня туда в 1983 г., чтобы дирижировать музыкой Вареза. Он дал мне кассету с записью исполнения "Zeitmasse", которым он дирижировал, и это звучало очень хорошо. Первая запись на Columbia была полна ошибок.
Но вот что я Вам скажу: наш Ансамбль-Модерн смог бы сыграть это дерьмо с закрытыми глазами. В этом составе ансамбля есть тубист-американец, который живёт в Италии, один швейцарец, пара канадцев, австралиец - но поскольку ансамбль базируется во Франкфурте, он состоит в основном из немцев. В моей пьесе используется около 25 инструментов. Им пришлось взять сторонних музыкантов, потому что в их обычном составе нет мандолиниста. Ансамбль-Модерн [обычный состав - 14 человек] был дополнен ещё перкуссионистом, так что всего получается три перкуссиониста, гитара, мандолина, две арфы (одна дублирует фортепиано), дублирующая фортепиано челеста, пять деревянных духовых, пять струнных и семь медных духовых. Группа играет вместе уже около 10 лет, и они сами себе хозяева. У них выборный совет директоров из трёх музыкантов, который принимает эстетические решения - что играть и когда. Чтобы оставаться в группе, нужно каждый год избираться заново. Если облажаешься - вылетаешь.