Стаканчик с виски он держал в руке, и за время взлета не расплескал ни капли.
— Не хочешь поинтересоваться, что за работа? — спросил он.
— Откуда вы знаете, кто я такой?
Бородач усмехнулся.
— Узнать, как человека зовут, проще всего на свете. Память, умение мыслить логически, чуть-чуть удачи — всего понемножку. Ну, про работу-то будешь спрашивать?
— Нет, — ответил Тень. Стюардесса принесла ему еще пива, и он сделал первый глоток.
— А что так?
— Я лечу домой. Работа у меня там будет. И никакой другой работы мне не надо.
Улыбка на морщинистом лице собеседника ничуть не изменилась, по крайней мере внешне, но теперь Тени стало казаться, что их беседа бородача забавляет.
— Никакая работа тебя дома не ждет, — сказал он. — Там вообще никто и ничто тебя не ждет. А я между тем предлагаю тебе вполне законный способ заработка — за хорошие деньги, не слишком опасный, плюс масса дополнительных возможностей. Твою мать, я даже пенсию тебе готов назначить — если ты, конечно, до нее доживешь. Неплохо звучит, тебе не кажется?
Тень сказал:
— А имя написано у меня на сумке, сбоку. Там вы его, наверное, и прочитали.
Бородач промолчал.
— Кем бы вы ни были, — продолжил Тень, — знать о том, что я полечу именно на этом самолете, вы не могли никак. Я и сам понятия не имел, что окажусь здесь, и если бы мой самолет не завернули на Сент-Луис, ни за что бы здесь не оказался. Сдается мне, любите вы людям голову морочить. А может, маракуете что-нибудь. Так что, наверное, будет спокойнее, если мы просто прекратим сейчас этот разговор, и все.
Бородач пожал плечами.
Тень вынул из кармашка глянцевый журнал авиакомпании. Самолетик швыряло по небу во всех мыслимых направлениях, и сосредоточиться было трудно. Слова плыли сквозь его мозг, как мыльные пузыри — читаешь, и вроде вот оно, тут как тут, а секунду спустя как будто и не было его.
Бородач тихо сидел рядом и потягивал свой «Джек Дэниэлс». С закрытыми глазами.
Тень прочел от начала до конца список музыкальных каналов, доступных для пассажиров во время трансатлантических перелетов, потом принялся разглядывать карту мира, расчерченную красными линиями — направлениями, по которым летали самолеты компании. Потом журнал кончился, и Тень нехотя закрыл его и сунул в кармашек на спинке впереди стоящего кресла.
Бородач тут же открыл глаза. Тень отметил для себя, что с глазами у соседа тоже что-то было не так. Оба серые, но один вроде как темнее другого. Бородач посмотрел на Тень.
— Да, кстати, — проговорил он. — Очень расстроился, когда мне сказали насчет твоей жены. Такая потеря.
Тень едва сдержался, чтобы его не ударить. И вместо этого набрал полную грудь воздуха. («Вот че я тебе и кричу-то, не связывайся ты с этими сучками в аэропорту, — включился у него в голове голос Джонни Ларча, — а то загремишь с их помощью обратно на шконку, и бзднуть не успеешь».)
— Я тоже очень расстроился, — сказал Тень.
Бородач покачал головой:
— Жаль, конечно, что вышло именно так, а не иначе, — вздохнул он.
— Она погибла в автомобильной катастрофе, — сказал Тень. — Случаются и другие истории, куда хуже.
Сосед опять покачал головой, очень медленно. На секунду Тени показалось, будто рядом с ним на самом деле вообще никого нет; салон самолета вдруг стал виден отчетливее прежнего, а сосед как будто подернулся какой-то зыбкой рябью.
— Тень, — снова заговорил бородач. — Шутки в сторону, Тень. Никаких фокусов. Получать у меня ты будешь столько, сколько никто другой не станет тебе платить. Ты только что отсидел. Навряд ли народ выстроится в очередь и будет пихаться локтями, чтобы поиметь возможность предложить тебе работу.
— Послушайте, вы, кем бы вы там, блядь, ни были, — сказал Тень, понизив голос ровно настолько, чтобы сосед мог расслышать его сквозь гул моторов, — нет таких денег на свете, за которые я стал бы на вас работать.
Ухмылка стала шире. Тень вспомнил, что видел примерно такую же в одной передаче по Пи-би-эс,[3] про шимпанзе. Там рассказывали, что нам только кажется, будто человекообразные обезьяны — в том числе шимпанзе — улыбаются, на самом деле они просто показывают зубы, либо от ненависти, либо от ярости, либо от страха. Короче, улыбка у обезьяны — знак угрозы.
— Давай, устраивайся ко мне. Риск некоторый, конечно, есть, но если останешься в живых, получишь все, что душе будет угодно. И выберут тебя следующим королем Америки. Ну вот и прикинь, — сказал бородач, — кто еще станет тебе платить такие бабки? А?