В собственном хозяйстве Рашид-ад-дина, как и в хозяйствах ряда других феодалов той эпохи[82], феодальная эксплуатация зависимых крестьян переплеталась с эксплуатацией труда рабов — в садоводстве, ремесле и торговле. Известно, что близ Тебриза Рашид-ад-дин восстановил 5 запустевших селений, поселив в каждом из них по 20 молодых рабов и по 20 рабынь одной из следующих народностей: грузин (гурджийян), курдов (курдийян?), абиссинцев (хабешан), негров (зенгийян) и греков (румийян), поручив им обслуживать свое большое садоводческое хозяйство. При этом греческие рабы, по требованию Рашид-ад-дина, были закуплены и присланы к нему его сыном Джелал-ад-дином, наместником Малой Азии (восточной). Деревни были названы, по народности поселенных там рабов, Гурджийян, Курдийян, Хабешан, Зенгийян и Румийян[83]. В письме к своему вольноотпущеннику, правителю Басры Сонкору Баверчи, Рашид-ад-дин поручил ему закупить у купцов и прислать к нему 200 рабов и 200 рабынь абиссинцев, курдов, индусов или других народностей[84]. Двести из рабов Рашид-ад-дина, вероятно занятых в торговых операциях, приносили ему ежегодный доход по 1 туману — 10 тысяч динаров — каждый[85].
Как у всех крупных сановников на Ближнем Востоке, у Рашид-ад-дина служебная карьера шла рука об руку с личным обогащением[86]. Служба гражданского сановника при дворе монгольских ильханов была трудна и опасна: приходилось постоянно бороться с интригами феодальных клик, с завистью и доносами соперников по службе, приходилось прибегать ко множеству ухищрений, дабы парализовать козни личных врагов и сохранять расположение своего повелителя — ильхана, — а ильханы все, не исключая даже умного и культурного Газан-хана, отличались вспыльчивым, капризным, изменчивым и подозрительным характером. Не случайно все главные везиры монгольских ильханов умерли на эшафоте, кроме одного лишь Тадж-ад-дина ‘Алишаха Гиляни, да и тот избежал этой участи только потому, что умер внезапно. Сам Рашид-ад-дин мог удержаться 19 лет на руководящем посту только потому, что в борьбе с врагами и соперниками не стеснялся в средствах. Он старался устранять или даже губить соперников, не дожидаясь, пока те сами усилятся и нанесут ему удар. Так он удалил от двора ходжу Хибетуллаха, обвинил и погубил своего предшественника по везирату Садр-ад-дина Халиди и своего коллегу, первого везира Са‘д-ад-дина Саведжи, который начал было интриговать против него[87].
Естественно, что Рашид-ад-дин в конце концов должен был сам пасть жертвою этих придворных нравов. Пережив ильханов Газан-хана и Ольджайту-хана, при малолетнем ильхане Абу-Са‘иде Бахадур-хане Рашид-ад-дин сперва получил отставку (1317 г.), потом был обвинен своими личными врагами в отравлении Ольджайту-хана, которого он лечил в качестве главного придворного врача, признан виновным и казнен (перерублен мечом пополам) вместе с одним из сыновей 18 джумады I 718 г. х. (18 июля 1318 г. н.э.), прожив 71 год (73 мусульманских лунных года). Его имущество было конфисковано и разграблено, но в 1327 г., после опалы и казни эмира Чобана, поместья его, в частности и Руб‘-и Рашиди, были возвращены его сыновьям, и память его была реабилитирована.
Страшный конец Рашид-ад-дина не был делом случая. Его опала и казнь были вызваны заговором группы сплотившихся против него беспринципных чиновников во главе с его коллегой по везирату Тадж-ад-дином ‘Алишахом Гиляни, которые привлекли на свою сторону и вошедшего в силу временщика эмира Чобана, наследственного главу монгольского кочевого племени сулдуз, вождя самой сильной из группировок тюрко-монгольской военно-кочевой знати. Едва ли можно сомневаться в том, что вражда этой сильной группы класса феодалов к Рашид-ад-дину и его политической линии сыграла свою роль в драме его гибели.
Рашид-ад-дин был выдающимся и разносторонним ученым своего времени. Отсутствие строгой дифференциации по специальностям и склонность к энциклопедизму были обычным явлением научной деятельности на средневековом Ближнем и Среднем Востоке. Его основной специальностью была медицина, которая в эту эпоху не была вполне отделена от других естественных наук. Известно, что им был составлен энциклопедический труд «Китаб-ал-ахья ва-л-асар». Естественные науки и математика, наряду с алхимией и астрологией, особенно ценились первыми монгольскими ильханами, равнодушными и к мусульманскому богословию, и к персидским и арабским касыдам. Репутация ученейшего врача и ботаника немало способствовала укреплению авторитета Рашид-ад-дина. Повидимому, в этой области наш автор был не чужд передовых идей своего времени, судя, например, по его презрительному отзыву об алхимии[88]. Рашид-ад-дин написал также комментарий к Корану «Мифтах ат-тафасир» и еще три труда по шафиитскому богословию, переведенные на арабский язык, известные под общим заглавием «Маджму‘а-и Рашидийя» («Собрание трудов Рашида»)[89].
82
См. об этом: С.П. Толстов. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.-Л., 1948, стр. 259, 260.
83
Мукатабат-и Рашиди, цит. рук., л. 27а. — Лахорск. изд., стр. 53 (№ 17). — На это место обратил мое внимание А.А. Али-заде. — Необычная в литературе форма (персидская) множ. числа «курдийян» вместо принятой арабизованной формы «акрад» вызывает сомнение в правильности чтения.
85
По «Истории Ольджайту-хана» Абдуллаха Кашани (Парижск. рук.); обширный экскурс (перс. текст) см. у Блоше (цит. соч., стр. 37, прим.; франц. перевод, стр. 44, 45).
86
Мы не приводим ряда подробностей биографии, которые читатель найдет в биографии, составленной Катрмером (Histoire des Mongols de la Perse, I. Introduction); см. также цитированные труды В.В. Бартольда и Э. Блоше.
87
См. об этом подробно: цит. рецензия В.В. Бартольда на книгу Блоше (Мир ислама, т. I, стр. 62-85, 101-113); Блоше, цит. соч., стр. 8-17.
89
Недавно научным сотрудником ИВ АН Д.М. Мугиновым обнаружена в Рукописном отделении ИВ АН рукопись сочинений Рашид-ад-дина, датированная 715 г. х. [1315/16 г. н.э.], в персидском подлиннике. Данная рукопись почти современна известной Парижской арабской рукописи «Маджму‘а» 710 г. х. [1310/11 г. н.э.]. Открытие этой рукописи имеет большое научное значение.