На другой день, на рассвете, жители раскрыли ворота города и люди из имамов и ученых лиц явились к его величеству с выражением раболепия. Чингиз-хан поехал осмотреть город и крепость [хисар] и въехал в город. Он проскакал до соборной мечети и остановился перед максурой.[2384] Сын его, Тулуй-хан, спешился и взошел на мимбар.[2385]
Чингиз-хан спросил: «Это место — дворец султана?». [Ему] сказали: «Это дом господний!». Он слез с лошади и поднялся на две-три ступени мимбара и повелел: «Степь лишена травы, накормите наших коней!». Бухарцы открыли двери городских амбаров и вытащили зерновые хлеба, а сундуки со списками Корана превратили в конские ясли, бурдюки с вином свалили в мечети и заставили явиться городских певцов, чтобы они пели и танцовали. Монголы пели по правилам своего пения, а знатные лица [города], сейиды, имамы, улемы и шейхи стояли вместо конюхов у коновязей при конях и обязаны были выполнять приказы этого народа.
Затем Чингиз-хан выехал из города. Он заставил явиться все население города, поднялся на мимбар загородной площади, где совершаются общественные праздничные моления,[2386] и после изложения рассказа о противлении и вероломстве султана сказал: «О люди, знайте, что вы совершили великие проступки, а ваши вельможи [бузург] — предводители грехов. Бойтесь меня! Основываясь на чем, я говорю эти слова? Потому что я — кара господня. Если бы с вашей [стороны] не были совершены великие грехи, великий господь не ниспослал бы на ваши головы мне подобной кары!». Потом он спросил: «Кто ваши доверенные лица [амин] и особо надежные люди [му’тамад]?». Каждый назвал своих доверенных. В качестве охраны [баскаки] он приставил к каждому [из них] по монголу и тюрку, чтобы те не позволяли ратникам причинять им вреда.
|A 78б, S 211½| Когда [Чингиз-хан] покончил с этим [делом], он закончил [свою] речь тем, что вызвал богатых и зажиточных лиц и приказал, чтобы они отдали свои зарытые ценности. [Всего таких] оказалось 270 человек, [из них] 190 горожан, а остальные иногородние. Требования денег от их доверенных происходили согласно приказу: брали то, что они давали, сверх же того никаких поборов и взысканий не чинили. Затем [Чингиз-хан] приказал поджечь городские кварталы, и в несколько дней большая часть города сгорела, за исключением соборной мечети и некоторых дворцов, которые были [построены] из кирпича. Мужское население Бухары погнали на военные действия против крепости [хисар], с обеих сторон установили катапульты [манджа-ник], натянули луки, посыпались камни и стрелы, полилась нефть из сосудов с нефтью [карурэ]. Целые дни таким образом сражались. В конце концов гарнизон очутился в безвыходном положении: крепостной ров был сравнен с землей камнями и [убитыми] животными. [Монголы] захватили гласис [фасил] при помощи людей бухарского хашара и подожгли ворота цитадели. Ханы, знатные лица [своего] времени и особы, близкие к султану [афрад], по [своему] величию не ступавшие [до сих пор] на землю ногою, превратились в пленников унизительного положения и погрузились в море небытия. [Монголы] из [тюрков]-канглыйцев оставили в живых лишь по жребию;[2387] умертвили больше тридцати тысяч мужчин, а женщин и детей увели [с собою] рабами [бардэ]. Когда город очистился от непокорных, а стены сравнялись с землей, все население города выгнали в степь к намазгаху,[2388] а молодых людей в хашар Самарканда и Дабусии.
Чингиз-хан отсюда направился на Самарканд, намереваясь его взять.
Рассказ о походе Чингиз-хана на Самарканд[2389] и о взятии его войском [Чингиз-хана].
Чингиз-хан в конце весны упомянутого года могай, начинающегося с [месяца] зул-хидджэ 617 г. х. [янв. 1221 г. н.э.], а месяцы того [года] соответствовали месяцам 618 г. х., направился оттуда в Самарканд. Султан Мухаммед Хорезмшах поручил Самарканд стодесяти тысячам воинов [букв. людей]. Шестьдесят тысяч [из них] были тюрки вместе с теми ханами, что были вельможными и влиятельными лицами при дворе султана, а пятьдесят тысяч — тазики, [кроме того в городе было] двадцать дивоподобных слонов и столько |A 79а, S 212| людей привилегированного и низшего сословия города, что они не вмещаются в границах исчисления. Вместе с тем они [самаркандцы] укрепили крепостную стену, обнесли ее несколькими гласисами [фасил] и наполнили ров водой. В то время, когда Чингиз-хан прибыл в Отрар, слух о многочисленности в Самарканде войска и о неприступности тамошней крепости и цитадели распространился по всему свету. Все [были] согласны [с тем], что нужны годы, чтобы город Самарканд был взят, ибо что с крепостью случится?! [Чингиз-хан] из предосторожности счел нужным прежде [всего] очистить его окрестности. По этой причине он сначала направился в Бухару и завоевал ее, а оттуда пригнал к Самарканду весь хашар. По пути всюду, куда он приходил, тем [городам], которые подчинялись [ему], он не причинял никакого вреда, а тем, которые противились, как Сари-пуль[2390] и Дабусия, оставлял войско для их осады. Когда он дошел до города Самарканда, царевичи и эмиры, назначенные в Отрар и другие области, покончив с делом завоевания тех мест, прибыли с хаша-рами, которых они вывели из захваченных [городов]. Монголы избрали для [царской] ставки [баргах] Кук-сарай и, насколько хватало глаз, расположились кругом города. Чингиз-хан самолично один-два дня разъезжал вокруг крепостной стены и гласиса и обдумывал план для захвата их и [крепостных] ворот. Между тем пришло известие, что Хорезмшах находится в летней резиденции. [Чингиз-хан] отправил Джэбэ-бахадура и Субэдая, которые были из числа уважаемых лиц и старших эмиров, с тридцатью тысячами людей в погоню за султаном. Алак-нойона и Ясавура[2391] он послал к Вахшу и Таликану.[2392] Затем на третий день, ранним утром, городскую стену [Самарканда] окружило такое количество монгольского войска и хашара, что и сосчитать было невозможно. Алп-Эр-хан, Суюнч-хан, Бала-хан[2393] и группа других ханов сделали вылазку и вступили [с монголами] в бой. С обеих сторон было перебито множество людей. Ночью все разошлись по своим местам. На следующий день Чингиз-хан лично соизволил сесть верхом, держа все войска вокруг города. Ударами стрел и мечей они уложили в степи и на поле брани гарнизон [города]. Жители города устрашились сражения этого дня, и желания и мнения их стали различными. На следующий день отважные монголы и нерешительные горожане снова начали сражение. Внезапно казий и шейх — ал-ислам с имамами явились к Чингиз-хану.
2384
2386
2387
В тексте:
2388
Перс., букв. «место намаза (или молитвы)», — так назывались площади вне стен города, где совершались общественные моленья по большим праздникам.
2389
Самарканд (древние Мараканды) — город на среднем течении Зарафшана, крупный культурный центр Средней Азии, в частности Согда (древней Согдианы), и столица этой области до X в., когда культурный центр переместился в Бухару. При монголах, не являясь административным центром, сохранял свое значение культурного очага. Особенного расцвета вновь достигает в XIV и начале XV в. при Тимуре, сделавшем его своей столицей. Ныне областной город Самарк. обл. Узбекск. ССР.
2390
2392
Вахш, правый приток Аму-дарьи в Тадж. ССР. Таликан — бывшая столица Тохаристана, ныне небольшой город к востоку от Кундуза в афганском Туркестане.
2393
В рукописях —