Подраздел
То, что он [Чингиз-хан] дал младшему брату, племянникам и матери, [составляло] двенадцать тысяч человек.
Чингиз-хан дал ему эти пять тысяч войска: две тысячи из племени |A 103б, S 261| килингут, одна тысяча из племени йисут, а остальные — из разных племен, часть из племени джаджират. Когда они схватили Джамукэ-сэчэна, учинившего смуту, и Чингиз-хан вследствие того, что он его прежде называл побратимом [андэ], не захотел его сам убивать, а отдал его Отчигин-нойону, дабы тот ведал [им], и когда Отчигин его убил, то сто человек войска джаджиратов, бывшие с ним, присоединились к войску Отчигина. Всего их [войска] было пять тысяч.
Чингиз-хан благоволил к нему больше всех братьев. Но в конце [своего] царствования, когда [Чингиз-хан] ходил походом на страну тазиков и оставил его во главе [своих] орд с частью войск, по возвращении, по причине того, что на Отчигин-нойона несколько наговорили, — переменился в [своих отношениях] к нему. Подробное изложение этого было приведено в летописи.
Чингиз-хан дал эту тысячу войска своим племянникам, сыновьям Джочи-Касара, [собрав ее] отовсюду понемногу. Об их степени и достоинстве было сказано в [этой] летописи.
Эти три тысячи войска Чингиз-хан дал своему племяннику Элджи-дай-нойону. Часть [их] была из племен найман, часть из разных других племен. Уважаемыми эмирами этого войска были: Атсуадай[2666] и Учкаш-[2667] тойон и некоторые другие эмиры из племени урянкат, имена которых не выяснены.
Элджидая Чингиз-хан любил больше всех [своих] племянников, ибо он был более справедлив и более распорядителен. Так как его отец Качиун умер в молодости, то он не слишком прославился, но Элджи-дай был весьма почтен и известен.
Чингиз-хан дал ей эти три тысячи человек из числа тех эмиров и воинов, которые пришли вместе с его матерью, [будучи] из племени куралас и олкунут; имена их неизвестны.
Когда Чингиз-хан отдавал сыновьям и вышеперечисленным лицам тех упомянутых эмиров вместе с войсками, что обстоятельно написано, то повелел: «Я дал вам этих эмиров, но [помните], вы — еще малые отроки, а их [жизненный] путь велик. Если они когда-нибудь совершат |A 104а, S 262| проступок, не убивайте их по своему желанию, а ранее учините со мною совет. После меня, учинив совет друг с другом, исполните согласно ясе». В этом положении он изволил преподать это наставление ради того, чтобы такие великие эмиры проявляли себя [с лучшей стороны] и служили бы всем сердцем, а буде они совершат проступок, то по совместном обсуждении [сего] они объяснили бы им [их вину] так, чтобы те не могли и помыслить отрицать [ее], но осознали и поняли бы, что наказание им [полагается] за вину, а не вследствие гнева и опрометчивости. Все остальные войска, кроме этих войск, которые Чингиз-хан соизволил определить [за каждым], он отдал вместе с личными ордами и юртами младшему сыну Тулуй-хану, по прозванию Екэ-нойон; тот ведал всем. Все уважаемые эмиры, которые принадлежали [к войскам] правой руки, левой и центру и имена которых написаны, и другие эмиры, имена которых не выяснены, состояли при нем. А после его смерти, согласно [установленному] обычаю, они состояли при его старшей супруге, Соркуктани-беги, и при его сыновьях, Мэнгу-каане, Кубилай-каане, Хулагу-хане и Ариг-Буке. Так как Угедей был кааном, то он по собственному желанию, без совета с царевичами и эмирами, отдал своему сыну Кутану из тех войск, которые были подведомствены детям Екэ-нойона, эмира Дуладай[2668]-стольника, бывшего братом Илукай-нойона, и эмира из племени сунит с одной тысячью сунитского войска и двумя тысячами из племени сулдус.
Старшие эмиры Чингиз-хана, состоявшие при Соркуктани-беги и царевичах, а именно: Шики-Кутуку из племени татар, которого Чингиз-хан называл пятым сыном, Судун-нойон из племени сулдус, Джэдай-нойон из племени мангут, Мункасар[2669]-курчи из племени джалаир, Бутачин[2670]-курчи из племени йисут, Кубилай-курчи из племени баяут, Ёсур-курчи из племени конкотан и другие эмиры-тысяцкие — совместно доложили Соркуктани-беги, Менгу-каану и его братьям [следующее]: «Это войско сулдусов и сунитов принадлежит нам, ныне же Угедей-каан отдает [его] своему сыну Кутану. Раз Чингиз-хан дал нашей орде долю, то почему мы [ее] оставим [другому] и поступим противно его приказанию? Мы хотим доложить об этом в присутствии Угедей-каана с тем, чтобы [услышать], что он повелит!».