По поводу наречения имени ребенку отец устроил со своими сородичами совещание, а то годовалое дитя, заговорив, сказало: «Назовите меня Огузом». Все присутствующие были чрезвычайно поражены этим обстоятельством. Они назвали младенца именем Огуз, согласно его словам, которые были несомненным признаком руководительства всевышней истины.
Когда Огуз достиг совершеннолетнего возраста, его отец Кара-хан сосватал ему из числа своих племянниц дочь Коз-хана, девушку чрезвычайной красоты и целомудренности. Огуз тайно сказал той девушке: «Если ты станешь поклоняться [истинному] богу и сделаешься любящим другом [всевышней] истины, то и я тоже полюблю тебя и сойдусь с тобой». Она же признала это [для себя] совершенно невозможным, не вняла его совету и сказала: «Я скажу об этом твоему отцу, дабы он уничтожил тебя!». Вследствие этого Огуз не выказал ей внимания и расположения. Когда его отец увидел, что Огуз не любит [эту девушку], он сосватал за него дочь Гур-хана, другого своего брата. Когда девушку вручили Огузу, он сказал ей те же слова, но она [также] не приняла [его предложения] и не исповедала истинную веру. Огуз и ее также не полюбил и не пошел к ней. Когда Кара-хан приметил, что Огуз и к этой девушке тоже не питает склонности и ни к одной из тех двух жен не подходит, — он сосватал за него по благорасположению и любви, которую он питал к нему, дочь другого своего брата — Ор-хана. Еще не привели девушку к нему в дом, как однажды Огуз, возвращаясь с охоты, увидел на берегу реки эту дочь Ор-хана, смотревшую на [своих] рабынь, которые мыли белье; он к ней подъехал и наедине сказал: «Ты знаешь, что я взял за себя двух дочерей моих дядей, [но] я их не люблю и с ними не общаюсь. Причиной сему то, что я желал, чтобы они уверовали в господа небес и возлюбили его, но они не послушались моих слов и отвергли [их]. Ныне тебя помолвили со мною; если ты признаешь единство господа, уверуешь в него, то я тебя возьму [в жены] и полюблю!». Девушка ответила: «Я не знаю и не ведаю [истинного] бога, однако не преступлю ни слов твоих, ни приказания и буду покорной и послушной твоему приказу». Огуз сказал: «Мое сердечное желание таково и я так приказываю, чтобы ты уверовала и возлюбила всевышнюю истину». Она ответила: «Я согласна с твоими словами!». И приняла истинную веру и стала возлюбившей всевышнюю истину.
После этого Огуз взял ее [в жены], полюбил ее и всегда ходил к ней, а к другим [женам] не ходил. Так как он познал [истинного] бога и был благочестив, то он не желал общаться с отцом и дядями, так как они были неверными, и [потому] всегда искал от них удаления и избегал их. Он отдельно от них хаживал на охоту и постоянно произносил имя бога на арабском языке, которое есть «Аллах», и никто не знал, каков смысл этого слова. Он всегда прекрасным голосом восклицал: «Аллах!», сородичи его полагали, что он говорит то слово ради красивого на слух звучания, увеселения и забавы и [что] это обратилось у него в привычку и обыкновение.
Однажды Кара-хан устроил [своим] снохам пиршество, выказал им ласку и спросил: «Так как эти две первые снохи [мои] красивее, чем последняя, то как случилось, что мой сын любит ее больше, чем их. Он все время ходит к ней и с ней общается, а на двух первых не обращает внимания?!». Так как те две снохи были недовольны своим мужем и весьма ревновали его, то, найдя удобный случай, они выступили против мужа и сказали: «Он принял другую веру — верит в бога небес и земли, возлюбил его и желал, чтобы мы также согласились с ним, [но] мы отвергли [его предложение] и не обратили внимания |А 9б| на его речи. По той самой причине он относится к нам [крайне] недоброжелательно. А та невестка [твоя] так же, как и он, уверовала в бога, стала с ним согласной и единомысленной. Естественно, что он ее любит, а нас ненавидит».
В это время Огуз с нукерами[284] (дружинниками) и с некоторыми из своих друзей был на охоте. Кара-хан, собрав братьев, племянников, родственников и эмиров, сказал им: «Мой сын Огуз в раннем детстве казался баловнем судьбы и очень способным, и я был сердечно привязан к нему, [но] в настоящее время он предпринял злое дело: отвратился от нашей веры, [почему] его нельзя оставить в живых». Все то собрание от этих слов пришло в ярость [букв. оскорбилось], и все единодушно порешили умертвить Огуза.
284
Стоящее в тексте слово